В этом году мир отмечает 500-летие Реформации, расколовшей западную христианскую церковь на католическую и протестантскую. В далеком 1517-м немецкий священник Мартин Лютер прибил к дверям собора в Виттенберге свои знаменитые 95 тезисов, протестуя против торговли индульгенциями (отпущения грехов за деньги). Это положило начало огромным изменениям в христианском обществе, в мышлении людей, привычках, во всей европейской культуре.
А что же Рига? Она стала одним из важных оплотов начинающейся Реформации. В 1522 году (когда Лютер был отлучен папой Римским от церкви и подвергался преследованиям в Германии) умы рижан массово охватили новые идеи – и немалая роль в этом процессе принадлежала прогрессивно настроенному священнику Андреасу Кнопке, написавшему собственные 24 тезиса христианской веры и по примеру Лютера прибившего этот список к дверям церкви св. Петра.
- В стенах Петровской церкви заметны контрасты – след Реформации
- От храма св. Петра Реформация зашагала по всей Ливонии
- Изменилось поведение людей, мышление части общества
- Случился и раскол, но объявление свободы совести помогло избежать кровопролития
- Укладу лютеран сильно угрожали попытки восстановить католицизм
В стенах Петровской церкви заметны контрасты – след Реформации
Знаток искусств, президент Академии наук Ояр Спаритис рассказал Latvijas Radio, что, встав у правого угла здания храма снаружи, можно заметить, насколько визуально различаются его фасад, боковая и задняя части. Фасад с его изукрашенными порталами выдержан в совсем другом стиле, чем остальная церковь, выстроенная из красного кирпича. Это тоже примета эпохи, пояснил Спаритис.
«Порталы и фасад одеты в розовый туф, и сделал это чудесный рижский мастер строительства Руперт Бинденшу. По его проекту в 1680-х годах фасад был переделан, и на нем появились три величественных портала. (...) Вопреки этому, красный кирпич подтверждает, что это – католическая церковь, она ассоциируется с прошлым, с известной консервативностью, от которой Рига хотела отказаться. Но Риге, может быть, не хотелось тогда тратить так много денег, чтобы новым строительным материалом облицевать в новом стиле полностью всю церковь.
Они как хорошие театральные декораторы сделали привлекательным передний фасад церкви и сказали: мы – другие!» - поясняет Спаритис.
От храма св. Петра Реформация зашагала по всей Ливонии
По словам ученого, назвать площадь перед церковью св. Петра площадью Реформации было справедливо и закономерно, потому что именно отсюда движение начало свой путь по всей Ливонии. Это здесь прозвучали первые в стране лютеранские проповеди. Это отсюда по рыночным площадям и лавкам, по ремесленным мастерским из уст в уста передавалась весть о начале новых веяний в духовной жизни, которые повлекли за собой перемены в политике, налогообложении, моделях человеческих взаимоотношений, поведении, стиле одежды и многих, многих еще других аспектах жизни общества.
Известен поразительный факт того времени. Если Мартин Лютер потерпел провал в Лейпцигском диспуте с католическими богословами, то Андреас Кнопке свои 24 тезиса смело излагал в открытом диспуте, состоявшемся в соборе Св. Петра – и победил. В этой буре умов победило общество, а не католическая церковь, пояснил Спаритис.
«Одна часть хотела жить по-новому, другая – по-старому. А мы теперь, стоя перед этим собором, тоже думаем, что хотим жить, только глядя вперед», - сказал он.
Изменилось поведение людей, мышление части общества
Бренная жизнь с началом Реформации обрела новое, более важное значение. Человек в протестантизме – это не заведомо греховное униженное существо, он может полноправно наслаждаться земной жизнью и ее плодами. Реальная жизнь стала ценностью.
Эту смену курса общественного мышления подтверждают и многочисленные эпитафии на гробницах знатных рижских вельмож, расположенных в храме. Там упоминаются и их земные заслуги. Весьма показательна, в частности, эпитафия сыну ратсмана Францу Рингенбергу, умершему в мае 1611 года, по-видимому, от болезни в возрасте всего 27 лет. Тут вам и краткая биография, и изображение распятия, и символы юстиции (покойный изучал право).
Случился и раскол, но объявление свободы совести помогло избежать кровопролития
Назначение Андреаса Кнопке архидиаконом Петровской церкви в 1522 году стало ключевым событием в жизни церкви и общества в Ливонии. Вокруг Риги продолжали проповедовать и вести службы на латыни католические священники. А в рижской Ратуше приняли вот такое беспрецедентное решение, очень смелое по тогдашним меркам. Человек, отрицающий постулат о непогрешимости папы Римского и другие казавшиеся незыблемыми нормы, был назначен пастырем общины прихожан в этом соборе.
Разумеется, появились и недовольные. «Диссидентская» деятельность сторонников новой морали и нового уклада жизни, духовной и светской, поляризовала тогдашнее общество.
Но, опять-таки, если в Германии век спустя после начала Реформации разразилась Тридцатилетняя война, то Риге снова повезло: у нее был прагматичный магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг, который (преследуя, конечно, свои политические цели – желая получить власть над рижским католическим архиепископом) объявил в 1525 году во избежание эксцессов свободу христианского вероисповедания в Риге.
Плеттенберг объявил, что католики – не враги лютеранам, и лютеране – не враги католикам. С тех пор обе конфессии в Ливонии не без трений, но и без кровопролития сосуществовали бок о бок.
Укладу лютеран сильно угрожали попытки восстановить католицизм
Серьезные проблемы у ливонских протестантов возникли в конце XVI века, когда в Ригу вошли войска польского короля Стефана Батория, и тот пожелал вернуть былую власть и влияние католической церкви.
Ояр Спаритис рассказал связанную с той эпохой историю создания громадного семисвечного бронзового подсвечника, отлитого в 1595-м в рижской мастерской Георга Мейера.
«Община прихожан церкви св. Петра заказала его. Своеобразный, огромный светильник! Почему? Потому что не могла больше отказаться от того, что почти сто лет была лютеранской.
Община воспринимала давление со стороны короля Стефана и католической церкви как гнет тьмы, и чтобы символически воспротивиться ему, они заказали этот светильник, который свидетельствовал: мы в своей церкви сохраняем как святыню свет лютеранского сознания, мы вопреки тому, что творится за стенами церкви, будем помнить о ценностях лютеранства, с которыми мы прожили два поколения», - поясняет глава Академии наук.
