— Мы как-то говорили с [режиссером] Айком Карапетяном, он сказал, что публика в Латвии скорее театральная, чем киношная, а полные залы на «Балтийской жемчужине» объяснил тем, что люди ходят не на фильмы, а на фестиваль. Ты тоже так думаешь? Наблюдая за этим феноменом 30 лет и один год?
— Я тебе не могу ничего сказать, потому что не знаю. Каждый год мы начинаем делать фестиваль как в первый раз — со страхом. С несколькими страхами. Первый страх –получится ли сделать программу лучше предыдущей. Чем-то удивить. А мы же зависимые люди. Подписали весной договоры на несколько фильмов – а их релизы перенеслись на 25-й год. Или появляется кино на каком-нибудь хорошем фестивале, а потом его перемонтируют и откладывают прокат на пару лет.
Второй страх — что зрители не захотят прийти на те фильмы, которые мы выбрали и за которые боролись. Бывали такие случаи. Правда, бывало и наоборот: мы берём фильм просто потому, что он ложится в программу и достается нам без особых хлопот. Планируем один показ в малом зале, потом переносим в большой, потом докупаем три сеанса. Почему так — не определить.
А последний страх – самый большой. Собрали программу, продали все билеты, аншлаг, ажиотаж, а я трясусь: Боже мой, а вдруг им не понравится то, что я взяла?! Вдруг они будут разочарованы?!
— Серьезно? Мне кажется, за тридцать с лишним ты собрала вокруг фестиваля зрителей, которые, условно говоря, обладают примерно тем же бэкграундом, что и ты, и примерно теми же эстетическими устремлениями.
— Я тебя разочарую. Не все фильмы, которые показывают на «Балтийской жемчужине» и на которые идут мои зрители, я люблю пересматривать по многу раз. Вкусы у меня довольно специфические. И я не всегда предугадываю реакции даже близких людей. Я говорю — вы уверены, что хотите именно на этот фильм? «Да, почему нет?» — «Ну, мне кажется, что он будет тяжёлый для вас». – «Нет, я все равно пойду». И идут, и смотрят, и нравится им. Но то, что у нас очень много людей, которые приходят уже очень многие годы, это точно. И я надеюсь, что мы сохраним эту аудиторию.
— Ты сказала, что борешься за какие-то фильмы. А что, с этим бывают трудности?
— Да. В тех случаях, когда крупные дистрибьюторы пытаются продать фильм в прокат на нашу территорию, а желающих покупать права нет. Это часто бывает.
— А было когда-нибудь такое, что тебе хотелось и фестивальные права купить, и прокатные? И вообще прокатом заняться?
— Мы пытались. У нас была такая ситуация когда-то давным-давно — студия Сельянова отказывалась нам давать «Папу», если мы не купим права, и мы вынуждены были показывать фильм и на фестивале, и в прокате потом. Он очень плохо прошел. Еще мы покупали права на «Нелюбовь» Звягинцева, и она прошла хорошо – думаю, потому, что там играл Андрис Кейшс, ничем другим я это объяснить это не могу, другие фильмы Звягинцева так хорошо не прокатывались. «Петровы в гриппе» Серебренникова нам продали на фестиваль только при условии проката. Как раз в период ковида, эх… Нет, прокат – не моя тема, это требует дополнительных сил, которых нет, потому что мы работаем над фестивалем целый год, и следующий фестиваль закладывается ещё накануне того фестиваля, который должен состояться.
— В этом году запланировано несколько встреч с режиссерами перед сеансами. Что это даёт зрителю и фестивалю — по большому счёту?
— По большому счету, было бы прекрасно, чтобы каждый фильм представляли режиссёр и команда исполнителей. Это норма для больших фестивалей. У нас такого ресурса нет. Но три встречи в этом году мы все-таки устраиваем. С авторами «Исчезнувшего театра», «Антидота» и с Йосом Стеллингом.
Приезд Стеллинга с фильмом «Танец Наташи» – конечно, событие. Ему 79 лет, он объявил, что снимать больше не будет, так что для наших зрителей это последний шанс увидеть Стеллинга в ранге действующего режиссёра. Наверное, одного из немногих на сегодняшний день столпов настоящего авторского кино… Он вообще уникальный человек, и он уже приезжал в Ригу, у него с связано с нашим город много эмоций, много воспоминаний. Люди, которые выросли на «Арсенале» и помнят его старые работы, очень его любят. Настолько, что мы вынуждены были просить Стеллинга встречаться с публикой дважды и менять для него и его супруги авиабилеты.
— По поводу «Антидота» и «Исчезнувшего театра». Почему ты включила в программу документальные ленты? Ладно бы речь шла о фильмах-биографиях, фильмах о знаменитых художниках, артистах, иконах моды… Но тут все острее, больнее, актуальнее. Ты заходишь, условно говоря, на опасную территорию.
— Даже не условно, а безусловно. Но это наша территория. «Исчезнувший театр» — о «Скатуве» и его актёрах, а фестиваль изначально себя позиционировал себя как актерский фестиваль. Разговор на тему «Художник и власть» тоже очень важен. Почти 100 лет прошло со времени расстрела «Скатуве», но многое ли за это время изменилось? А со времен театра Нерона?.. Очень важно, что об этом скажут режиссёры и актеры – я надеюсь, что они тоже придут, наши латвийские актеры, которые заняты в этом фильме, потому что фильм художественно-документальный, там есть игровые моменты…
— На тебя не обижаются коллеги за то, что ты им дорожку переходишь? В стране есть фестивали, специализирующиеся как раз-таки на документальном кино.
— Ну, во-первых, «Исчезнувший театр» нам предложили авторы, и я с радостью, мгновенно, сказала, что нам это интересно. Мы даже сеансы раздвигали для того, чтобы провести не просто премьеру, а еще и встречу со зрителями. Что касается «Антидота» — у всех фестивалей страны была возможность взять этот фильм. Как и фильм «Навальный» в прошлом году. Но никто не взял и, думаю, даже не посягал на это. А наши зрители на «Навального» пошли, и, надеюсь, пойдут на «Антидот». Быть может, посещение документального кино для них вещь непривычная, быть может, они просто увидели название, листая наш буклет, и купили билет. Теперь у них появилась возможность не просто увидеть эти ленты, но выслушать их создателей и высказать свою точку зрения. Режиссёр «Антидота» Джеймс Джонс и расследователь Христо Грозев будут общаться с публикой онлайн, из Америки, это наш первый подобный опыт, киномеханик просит репетицию. Думаю, все получится.
— Есть ощущение, что воздух сгустился сейчас по всему миру – про территорию, которую занимал Советский Союз, и говорить нечего. Тебе не кажется, что ответом на всеобщую тревожность станет волна праздничного и немного сказочного кино, как во времена Великой депрессии, когда у Голливуда наступил золотой век?
— Не кажется. По крайней мере, я не вижу к тому предпосылок в тех фестивальных и прокатных планах, которые присылают дистрибьюторы. Ни для кого не секрет, что у всех больших фестивалей есть определённая повестка, набор предпочтительных тем, и сказкам там не место. Думаю, именно поэтому победа фильма «Анора» в Каннах произвела такой эффект. С каким лицом Шон Бейкер принимал «Золотую пальмовую ветвь»! Он не то чтобы был обескуражен. Он как будто инопланетян увидел и не знал, как реагировать.
Я вообще удивлена, как Бейкер в конкурс попал. Он снимал и снимал своё кино, всё время был в Каннах в каких-то параллельных программах, а тут, видимо, в основной им чего-то не хватало, и они – опа, ну ладно, возьмем этого, он свой.
Но на весь Каннский фестиваль был один такой фильм, как «Анора», дерзкий, веселый, праздник, а не фильм!
И он ведь сначала получил колоссальный рейтинг у критиков – те люди, которые, как Питер Брэдшоу из Guardian, обычно рассуждали о каких-то философских вещах, о тенденциях и теориях, вдруг взяли и выставили максимальные оценки этой истории о Золушке-стриптизерше.
И разве это единственный случай? А прекрасный Томас Винтерберг? Он же получил за «Еще по одной» все мыслимые и немыслимые награды. В тот год, в год ковида, это было именно то, что нужно — гениальное, великолепное, человечное кино с потрясающей музыкой. Мы его поставили на открытие фестиваля, как «Анору» сейчас. И тогда же, сразу после Канн, Винтерберг собирался делать американский ремейк «Еще по одной». До сих пор не снял. Потому что — ну какая там повестка? Пьющие учителя?..
Я-то считаю, что такие картины нужны всегда, а сейчас жизненно необходимы. Не случайно же «Анора» была распродана у нас в считанные дни. Мы сейчас делаем дополнительный сеанс, третий.
— Кроме «Аноры» — что в программе, по твоим предположениям, зрители прям полюбят?
— Так уже полюбили: «Маэстро». Я купила два показа, потом докупила еще один, и на него билеты тоже разобрали. «Путешествие в поисках любви» с Изабель Юппер: потрясающий франко-японский фильм, невероятный смешной, хотя это не комедия, это мелодрама, очень талантливо рассказывающая о любви. Обожаю Юппер! В программе будет еще одна лента с ее участием, «Марианна», Изабель вложила туда весь свой театральный опыт, она обращается к зрителю с экрана напрямую. Это монолог, очень чувственный, элегантный. Это эксперимент.
Обязательно полюбят отлично сделанную и неописуемо красивую «Вдову Клико». И «Ли Миллер» тоже – там фантастически играют Кейт Уинслет и Марион Котийяр, это самая успешная европейская лента последних лет в британском и немецком прокате. Понятно, что те, кто любят моду, непременно пойдут на «Джон Галиано: взлет и падение». Пока мы занимались продвижением фильма, я рассматривала фотографии, которые мне прислали, всю эту умопомрачительную одежду, созданную Галиано… Да, перед нами второй Диор и, мне кажется, его вернут в Dior – фильм, который снял оскароносный режиссёр, появился не просто так…
И, конечно, «Все мы незнакомцы» с Эндрю Скоттом. Лента не для всех, но я уверена, что люди, которые выйдут после первого показа, расскажут всей Риге, что это за чудо, и дальше будет как в Лондоне — когда наутро после премьеры в кассы выстроились огромные очереди. Потому что это невероятное кино, и то, что делает Скотт, уникально. Там все актеры замечательные, но Скотт… Ой, не буду рассказывать.
— У меня вопрос не очень приличный, но, поскольку он стал сейчас обычным, к сожалению, я его задам. Ты чувствуешь разницу в предпочтениях латышской публики и русскоязычной?
— Начнем вот с чего. Ещё лет 10 назад у нас на фестивале было 85 процентов латышей. После того, как почти все отказались переводить на русский язык что бы то ни было, а мы по-прежнему пытались привлекать и русскоязычную аудиторию – пропорции изменились. Сегодня у нас примерно 65-70% латышских зрителей и где-то 30-35 русскоязычных.
При этом нельзя сказать, что на русское кино не ходили латыши – я имею в виду ситуацию до 22-го года, сейчас у нас русского кино нет. Ходили. Но мы и показывали лучшее из лучших – Серебренникова, Звягинцева и так далее.
— И на «Лимонова» пойдут?
— Во-первых, фильм «Лимонов: баллада» снимался в Риге. Кирилл Серебренников набирал здесь актеров, набирал здесь массовку из наших зрителей. Так что многие люди попросту захотят увидеть себя на большом экране. Во-вторых, вместе с Кириллом сценарий писал [польский режиссер, обладатель «Оскара»] Павел Павликовски. В-третьих, в главной роли Бен Уилшоу, которого многие любят. Не знаю. Мне кажется, что это будет интересно и русским, и латышам. Лимонов – личность неоднозначная, конечно, но Серебренников рассматривает его не как политическую фигуру, а как артиста, который придумал для себя образ, которому соответствовал и в котором продвигал себя. Серебренников снимает кино о том поэте и прозаике Лимонове, каким он был до какого-то момента.
Ну нет таких людей, которые не меняют своих убеждений. Все меняют, все меняются, кто-то в хорошую сторону, кто-то в плохую.
Если мы будем судить о художнике только по одному периоду их жизни – не лучшему, — нам придется отречься от Годара, от Висконти, от Пазолини, не слушать Вагнера… Этот список оказался бы слишком длинным. Поэтому я считаю, что нужно разделять личность художника и его произведения. Как бы тяжело это ни было.
— То есть и на «Лимонове» будет аншлаг?
— Два аншлага уже есть и третий на горизонте. У нас вообще в этом году удивительная история какая-то. Обычно есть фильмы, которые словно бы идут локомотивом, их можно ставить в афишу бесконечно — как «Жену Чайковского» на позапрошлом фестивале: пять, шесть, семь, восемь показов. А сейчас локомотивов как таковых нет, раскупаются все фильмы. Меня очень радует, что рядом с такими громкими названиями, как «Анора», «Лимонов», «Маэстро», «Все мы незнакомцы» – а это всё-таки фильмы, которые уже получили невероятное количество наград и высокие рейтинги везде, — и помимо таких громких шедевров, как реставрированные «Самурай» и «Однажды в Америке», успех имеют и тихие шедевры из нашей британской программы — «Паломничество Гарольда Фрая», «Клуб чудес», «Никто не идеален». Это просто моя гордость. Я счастлива, что зрители нам доверились и придут. Потому что эти чудесные картины больше не появятся в Риге на большом экране, они не для проката. Но я уверена, что именно после таких фильмов люди, выходя из зала, направляются прямиком в кассу, за билетами на следующий сеанс. И это самое важное для фестиваля. Если этого нет — значит, мы сделали что-то не так.
