Артур Соломонов: «Даже если ты читаешь со сцены Пушкина, то неизбежно оказываешься в политическом контексте»

Из миниcтерства культуры прислали телеграмму: «Спасибо театру за то, что он прикладывает к нашей исторической травме подорожник правды». И медальку худруку, чтоб лучше репетировалось перед премьерой. Но потом решил вмешаться президент. Потому что пьеса о Сталине, худрук персона заметная, еще и сам главную роль играет… Трагифарс «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича» прочитали в Риге актеры Александр Филиппенко, Шамиль Хаматов, Татьяна Лукашенкова, Максим Терлецкий, Анатолий Фечин, журналисты Анна Монгайт, Антон Долин и Кирилл Набутов. В роли автора пьесы, драматурга Терентия Грибса, выступил автор пьесы, драматург Артур Соломонов.

— «Не называйте драматурга “вот этот”. Это, между прочим, главное лицо в театре», — цитирую вашу пьесу. Главное лицо, впрочем, мы видим на сцене нечасто. Вас — увидели.

— Да, я иногда читаю роль автора пьесы, как сейчас в Риге, и сам порой исполняю функции режиссера читки. Но в Берлине и в Тель-Авиве в этом марте я участия не принимал — ни как постановщик, ни как исполнитель.  Быть зрителем радостно и безответственно, а вот когда выходишь на сцену… Конечно, до войны я даже представить себе не мог, у меня не было ни такой цели, ни такой мечты — стоять на одной сцене с Александром Филиппенко или, скажем, с Максимом Сухановым. Но поскольку так складывается история, я ей не сопротивляюсь.

— Сейчас невольно обостряются все тексты. Читки вашей пьесы не перерастают в нечто большее, чем театральное действо?

— Любое высказывание, даже вроде бы нейтральное, во время войны неизбежно политизируется, и иначе быть не может. А в пьесе речь идет о взаимоотношениях художника и власти, там незримо и при этом весьма ощутимо присутствуют нынешний президент РФ и товарищ Сталин, там — на примере одного театра — показан механизм возникновения тирана и тирании. Конечно, такая читка или спектакль неизбежно становится чем-то большим, чем исключительно театральное высказывание.

Но ведь ни у кого сейчас не получится выйти за пределы политической повестки и создать нечто «вне времени и пространства». Это равнозначно попытке оказаться вне истории. Не выйдет: мы все уже в ней.

И потому, где бы ты ни был за границей, что бы ты ни делал на русском языке — даже если ты стихи Цветаевой читаешь со сцены или Пушкина, — тем более Пушкина! — ты неизбежно оказываешься в политическом контексте. Поэтому лучше не пытаться притворяться, что ты художник, пребывающий на облаках или живущий в башне, а просто отдавать себе отчет, в какой катастрофической ситуации мы все оказались, и пытаться всеми силами, какие только есть, на нее отвечать.

— Вам нравится, что в читках участвуют не только актеры, но и другие публичные личности — журналисты или общественные деятели, например?

— Да, так было в Праге, там участвовали Ольга Романова, Александр Дельфинов, Александр Морозов, Виктор Шендерович — у него есть театральное образование, хотя нельзя, конечно, назвать его актером в прямом смысле этого слова. Но Сталина он сыграл великолепно, правда, это роль не вполне Сталина, а режиссера Вольдемара Аркадьевича, который постепенно превращается в «отца народов».

Мне кажется, поскольку мы все сейчас думаем о причинах катастрофы, которая произошла, о связи путинизма и сталинизма, то вполне логично, что на эту тему со сцены могут высказаться общественные деятели и журналисты, а не только актёры. И читка же не претендует на абсолютную и законченную театральность, это что-то среднее между художественным и публицистическим высказыванием. И это дает определенную свободу участникам.

— С одной стороны, очень здорово, что пьесу слышат во многих городах, с другой — жалко, что за политической значимостью этого события могут пропустить то, что это прекрасный драматургический материал, остроумнейший текст, который, надо ставить и ставить.

В Тель-Авиве 8 марта вышла премьера спектакля с Анатолием Белым в главной роли, в Берлине 4 марта был, как мне кажется, почти эскиз спектакля с Максимом Сухановым, Никитой Кукушкиным, Варварой Шмыковой, Александром Горчилиным... Спектакль есть в Тбилиси, в Челябинске (кстати, замечательный совершенно город, я его полюбил) был спектакль, который сопровождался безумными просталинскими манифестациями… Помню, как приехал туда на премьеру: холод, Урал, февраль, ранняя темнота, подхожу к театру и вижу — стоят люди с плакатами «Руки прочь от Сталина». Я подумал — какая классная пиар-акция, как замечательно в театре придумали. А потом выяснилось, что эти люди, кстати, некоторые были моложе меня, действительно отстаивают сталинскую честь. Поразительно, конечно, что люди в XXI веке вышли с протестом против похорон Сталина, тирана, скончавшегося более полувека назад. Они были очень недовольны попыткой его похоронить.  Думаю, что Челябинский камерный театр должен гордиться таким ответом жизни на искусство.

Плюс существует спектакль в Москве, который уже год с переаншлагом идёт в Театре.doc, и это, конечно, поразительно.  Считаю, что актеры, участвующие во всех спектаклях Театра.doc — без преувеличения герои, они выполняют важнейшую общественную роль, и им, конечно, гораздо труднее работать, чем нам, находящимся за пределами РФ. Даже сравнивать наши условия и наш риск — невозможно.

Да, конечно, спектакль — совсем другое дело, чем читка, но читку проще создать, и можно эффективно и быстро собрать финансовую помощь Украине, как это было в Праге и в черногорских городах Будва и Бар. Я вообще считаю самым главным, что полностью весь сбор с рижской читки — а это десять тысяч евро (!) — пойдет на покупку гуманитарной помощи Украине: лекарства, продукты и другие необходимые вещи. И я благодарен всем, кто пришел 24 марта, и всем участникам и организаторам, которые, как и положено вменяемым людям, открыто выступают против войны. И, конечно, я благодарен тем, без кого это рижское событие не состоялось бы: Cooperation for Democracy Foundation, продюсеру Марии Соленовой, руководству Еврейской общины Латвии, особенно Дмитрию Крупникову, а также исполнительному директору Рижской еврейской общины Гите Умановской.

— Состав читок в разных городах и странах не повторяется. В Риге, скажем, Александр Филиппенко выступил в главной роли. А еще на сцене были Анна Монгайт, Антон Долин, Кирилл Набутов...

— Конечно, главным героем был Александр Георгиевич Филиппенко, знакомство и репетиции с которым принесли бесценный опыт — и театральный, и человеческий. Мы репетировали по дороге к отелю, во время ужина, по пути от отеля к театру...

Я впервые столкнулся с таким интенсивным, ни на секунду не прекращающимся творческим процессом, и порой терялся, когда вдруг получал внезапные вопросы: «А вот в этой сцене, может, я сделаю так? А вот это слово тут не лишнее? А если перенести его в конец абзаца? Почему нет?! Давай попробуем?!» И мы пробовали там, где идея настигала Александра Георгиевича — на тротуаре, за обеденным столом, по пути из репетиционного зала на сцену...

Прекрасно справились с ролями те, кто никогда не выходил на сцену в качестве артистов: Антон Долин (он был ведущим, а эта роль требует вполне себе театральной концентрации), Анна Монгайт (Филиппенко неутомимо требовал от Ани максимально точно произносить «А! А! А!», и этот стон в итоге получился идеальным, как, впрочем, и вся роль Валентины), Кирилл Набутов, который настолько прочно вошел в роль Ленина, что я порой переживал, удастся ли ему из роли выйти, когда закроется занавес...

И, конечно, профессиональные артисты: мне уже не забыть, как трагически и комически рычал Шамиль Хаматов, играя Молодого Сталина — вся судьба его героя, мечтающего вырваться из своей неприметности в славу, звучала в этом скорбном рыке; Анатолия Фечина в роли Берии — как становилось жутко в момент его решимости донести и уничтожить того, кому он только вчера поклонялся; мелкого беса, классно сыгранного Максимом Терлецким; Даму из Министерства (Татьяну Лукашенкову) с ее мгновенными переходами от подобострастия к надменности...

— Зал вас очень хорошо принимал. Слушал внимательно, смеялся, аплодировал стоя.

— Я читаю иногда Z-пропаганду, касающуюся театра и театральных деятелей — там неутомимо сообщают, что уехавшие актеры почти побираются, что они несчастны и никому не нужны. Я понимаю, что это мечты Z-пропагандистов, и сочувствую людям, которые всю свою жизнь, всю свою энергию положили на то, чтобы круглосуточно врать. Но их мечты на этот счет несбыточны, а их вранье может успокоить только самых, мягко говоря, наивных людей.

Дела обстоят прямо противоположным образом, и дело не только в колоссальном исходе из РФ популярных и профессиональных деятелей искусства, а скорее даже в том, какое количество публики переехало за границу в этом году, публики деятельной и качественной, у которой есть очень серьезный запрос на искусство. Так что безработными актеры и режиссеры не останутся.

Но сейчас, как мне кажется, позиция тех, кто выступает со сцены, пишет книги или стихи, должна быть предельно определенной. Никакой нейтральности, искусства для искусства, попытки говорить «о красивом», минуя злобу дня, высокомерно презирая ее. Мы должны прилагать все усилия — и художественные, и финансовые — чтобы прекратить безумие, которое разверзлось в прошлом феврале.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное