От Риги до Резекне – 240 км, и в наши дни доехать туда можно за три часа. Но в начале ХХ века это расстояние было огромным – символически, а не географически. Чувства общности у латгальцев с жителями Курземе и Риги поначалу не было. Они знали друг о друге, что вот – живут по ту сторону Даугавы люди с немного другим языком и другой верой. И неосведомленность порождала, конечно, много стереотипов и предрассудков в отношении друг друга.
Вид на Резекне с Замковой горы, 1917 год. (Foto: Latgales kultūrvēstures muzejs).
Почта в Резекне, 1912 год. (Foto: Latgales kultūrvēstures muzejs).
По словам специалиста Национального исторического музея Тома Кикутса, латгальцы знали, кто такие балтийские латыши, и наоборот.
«Это не значит, что возникало чувство принадлежности к одной общине, одному народу. Это пришло постепенно. На удивление поздно. Например, в 50-60-х годах XIX века были изданы первые карты на латышском. На них «землями латышей» обозначены Видземе и часть Курземе – без Латгалии».
Латгальские католики называли себя латышами и латгальцами, а курземских и видземских латышей - балтийцами и чиулями. Курземские и видземские латыши, со своей стороны, величали латгальских витебцами, инфлянтами, чангалами.
В начале Первой мировой какая-то общность уже ощущалась. В октябре 1915 года латгальская газета Drywa писала: «Коротко говоря, мы – латгальцы, вы – балтийцы, а обе стороны вместе – латыши».
.png)
Здание Рижского Латышского общества в 1908 г. Здесь Францис Трасунс выступал с рефератами об истории и языке Латгалии. (Foto: zudusilatvija.lv).
Сближению латышей и латгальцев способствовали видные деятели культуры той эпохи. Одним из самых заметных был Францис Трасунс (1864 – 1926), священник и политик, который с 1901 года выступал в рижском Доме Латышского общества и рассказывал в своих рефератах о Латгалии и ее культуре, разъясняя языковые и религиозные различия и призывая концентрироваться на общих чертах, а не на этих различиях. Трасунс возражал против высокомерного отношения латышей к Латгалии и ее жителям, настаивал на необходимости тем и другим воспринимать себя как единое целое. Его рефераты вызывали большой резонанс, их обсуждали даже в прессе.
Но обе части латышского народа действительно и разделяли некоторые моменты. В частности, письменность: латгальцы писали латиницей, а латыши в Курземе и Видземе – позаимствованными из немецкого готическими буквами. Газета Jaunas Zinias на латгальском печаталась до Первой мировой войны в Петербурге. Вся пресса на латгальском использовала латиницу, латышские печатные издания выпускались с готическим шрифтом.
Трасунс считал, что стоит и всю остальную латышскую письменность перевести на латинский алфавит – тогда латгальцы смогут легче ознакомиться с латышской литературой. После провозглашения независимости Латвии такая унификация письменности действительно произошла.
Изменения национального самосознания жителей Курземе, Видземе и Витебской губернии усилились в начале ХХ века – тогда окончательно возобладали идеи их национального, культурного единства и административного сближения, которые позднее воплотились в резолюции Съезда латышей Латгалии (Латгальского съезда).
