ПРОЕКТ
Всего через полтора года после Балтийского пути люди объединились ради еще одной масштабной кампании ненасильственного сопротивления: около 50 тысяч человек в Риге, Лиепае, Кулдиге и Улброке более недели — с бетонными блоками, колючей проволокой и без оружия — добровольно охраняли самые стратегически важные объекты восстановленной Латвии. У каждого из них своя история Баррикад. Вспоминая эти события, Lsm.lv предлагает взглянуть на баррикады с необычного ракурса — через призму десяти предметов, которые со времен баррикад до сих пор хранятся в ящиках, подвалах и гаражах их владельцев, или переданы в коллекцию Музея баррикад 1991 года. Эти объекты рассказывают десять очень личных и субъективных историй, которые вместе образуют большую и яркую мозаику.
В одном из выставочных залов Музея баррикад рядом с радиоаппаратами, камерами и телефонами того времени есть один эксклюзивный предмет: рация, которая была установлена в автомобиле организаторов Баррикад — представителей Народного фронта Латвии (НФЛ).
«Такие рации, или радиотелефоны, как их называли в то время, обычно устанавливали в машины скорой помощи, пожарных, милиции и так далее», — рассказывает тогдашний председатель НФЛ Ромуальд Ражукс, который во время Баррикад вместе с премьер-министром и руководством Верховного совета также входил в Комиссию национальной самообороны. События развивались настолько быстро, что необходимо было иметь возможность быстро связываться в любое время и в любом месте.
С сегодняшней точки зрения этот предшественник мобильного телефона, размером с сумочку, был не особо оперативным и эффективным: чтобы кому-то позвонить, сначала надо было вызвать диспетчера, а тот уже соединял со стационарным абонентом.
«Связь была очень плохой, все время был шум. Очень часто можно было услышать и чужие разговоры, так как диапазон был не очень широк. Однако это было хоть что-то, потому что тогда не было ни Интернета, ни сотового телефона. Это был эксклюзивный предмет, хотя он все время ломался, как и вся советская техника», — вспоминает Ражукс. Он допускает, что в музей прибыла одна из сломанных раций, которую в машине заменили на новую.
Ражукс вспоминает, что рация часто сильно нагревалась — например, после тревожной ночи 13 января, когда в Литве советские спецподразделения въехали на военной технике в безоружную толпу защитников Вильнюсской телебашни и начали стрелять по гражданским, из-за чего 14 человек погибли и сотни получили ранения. На следующий день в Риге планировалась народная демонстрация, на которую в итоге собралось около 500 тысяч человек. Однако утром того дня еще не было ясно, что все удастся организовать.
«Я жил в Юрмале, и разговоры в дороге происходили благодаря этому радиотелефону. Потому что было невозможно понять, что будет, позволит ли армия собраться 0,5 млн человек, или наш план не воплотится. Благодаря этому устройству я был уверен, что все происходит, что значительная часть Латвии пришла в движение, что тяжелая сельхозтехника уже едет в Ригу. Это был тот же эффект, как если бы я теперь узнал по мобильному телефону», — говорит тогдашний председатель НФЛ.
Радиотелефон был полезен во время поездок, однако в основном Ражукс и его коллеги в дни баррикад находились в штабе Народного фронта на улице Вецпилсетас, 13/15, а главными каналами связи были стационарный телефон и Латвийское радио. «Здесь, в музее, очень много радиоприемников — все они с тех пор, люди носили их с собой, слушали, повесив на грудь. А еще мы все время призывали: следите за Латвийским радио!» — вспоминает он.
