ПЕРСОНАЖ
Антонія Преде (Antonija Priede), 28 лет
Родилась в Риге в обеспеченной, но не богатой семье. Закончила Ломоносовскую женскую гимназию. Мечтала об университете, однако родители не могли оплатить учебу за границей. Антония устроилась работать секретарем. Незадолго до начала войны девушка влюбилась в русского чиновника и, когда летом 1915 года началась эвакуация из Риги, вопреки воле родителей отправилась за ним в Петроград. Там роман закончился. Антония в Петрограде сдружилась с русскими и латышскими меньшевиками, увлекшись их политическими идеями. После Октябрьской революции девушка вернулась в Видземе и поселилась в Валмиере. Когда началась германская оккупация, Антония решила тайно вернуться в Ригу. В рамках проекта #LV99plus она делает записи в дневнике и на Facebook.
Незадолго до семи утра* меня вырвал из сна оглушительный взрыв. За ним прозвучали еще восемь громких хлопков. Судя по всему, Ригу обстреливала артиллерия. Спросонья я не смогла собраться с мыслями и сообразить, что же случилось.
Уже вчера после обеда в городе ввели комендантский час: после одиннадцати вечера находиться на улице строго запрещено.
Подробностей не объяснили, вокруг бродят лишь слухи — и что большевики уже на подступах к Риге, и что ночью наконец произойдет давно обещанный большевистский мятеж.
С минуту я думала: неужто действительно большевики добрались до Риги? Но за взрывами не последовало выстрелов — значит, бои еще не идут. В гостиной я столкнулась с родителями, весьма обеспокоенными. Мать мне злобно заявила, что, мол, мои социалисты опять всех взбаламутили, и теперь нас всех как буржуев перевешают на столбах. Папа пытался мать успокоить, но ее возмущению не было конца. Бесполезно было объяснять отличия меньшевиков от большевиков.
Дома мне оставаться не хотелось — и где-то через час я решила, что снаружи достаточно безопасно, чтобы пройтись и выяснить, что же случилось.
Почти на каждой улице — ополченцы Ландесвера и германские солдаты. По мере моего продвижения по Суворовской от центра, людей в форме становилось все больше.
На Столбовой же я увидела выстроившиеся в линию трамваи — движение перекрыли.
На углу Матвеевской устроили контрольный пункт: солдаты требовали от каждого показать документы и объяснить, зачем ему требуется идти дальше. Продолжить путь дозволяли только женщинам и детям — мужчин не пускали.
Я, перекинувшись парой слов с одним из караульных, узнала, что произошло: оказалось, что первая латышская рота, подчиненная Временному правительству и расквартированная на углу Александровской и Суворовский, подняла мятеж и объявила, что приказы властей отныне не исполняет.
Единственным спасением стали Ландесвер и Железная дивизия
— служащие там немцы оказались более чем готовы разоружить латышей. Весь район еще вчера оцепили, а сегодня начались переговоры о разоружении. После перестрелки рота согласилась возобновить переговоры о сдаче.
Нашу беседу прервал окрик другого солдата: по Суворовской двигалась длинная процессия. Германцы вели внушительную колонну пленных — руки у всех связаны за спиной, головы опущены.
ПРОЕКТ
#LV99плюс включает в себя и попытку реконструкции исторической реальности в сети Facebook.
Носы германцев, напротив, вздернуты. Процессию сопровождала все растущая толпа зевак. Мне же стало жаль бедных мальчиков: не стоит и гадать — германцы обращаться с ними будут безжалостно. Мне же стоит отправиться домой.
(* 1918 год, 30 декабря. Запись в дневнике.)