#LV99плюс Некоторые беженцы сожалеют, что вернулись в Ригу

Обратите внимание: материал опубликован 5 лет назад

Эта публикация появилась в рамках проекта #LV99плюс, посвященного столетию Латвии. На протяжении года он позволит со сдвигом в 100 лет следовать за событиями, приведшими к независимости. Автор — один из виртуальных (но не фейковых!) персонажей, «появившихся» на свет для участия в проекте #LV99плюс — реконструкции современными средствами событий, разворачивавшихся 100 лет назад в Латвии и в регионе.

ПЕРСОНАЖ

Николай Балашов, 45 лет (родился 12 июня 1872 года).

Интеллектуал, член партии кадетов. До войны был преподавателем русского языка и истории в Academia Petrina (Митавской мужской гимназии). В 1915 году гимназию эвакуировали в Таганрог. Николай, однако, остался в городе — из-за жены, балтийской немки Эмилии, которая уезжать не хотела. Николай — один из немногих русских, оставшихся в Елгаве (Митаве) и после ее занятия немецкими частями. В рамках проекта  #LV99плюс Николай время от времени делает заметки в дневнике и записи в Facebook.

После обеда* я прогуливался по Митаве и встретил знакомого, которого не видел уже давно — господина Бикстиньша. Он во время войны бежал, пережил страшное время в Харькове, а домой добрался совсем недавно — в конце июля, и ему обвыкнуться в новом положении до сих пор трудно. Господина Бикстиньша даже не пришлось особенно упрашивать, чтобы он поведал, что именно ему претит и каковых успехов он добился, возвратившись в Балтию.

Знакомый мой войну пережил в Харькове, где

за эти годы появилась внушительная община латышских беженцев.

После первой трудной зимы латыши там весьма неплохо обустроились — создали свою школу, театр, и даже издавали газету. Харьков стал одним из значительнейших центров для латышских беженцев. Даже вопреки всей сумятице, латышам там жилось вполне привольно, лишь с прошлой зимы все острее ощущалась нехватка продуктов.

Когда германцы завершили весеннее наступление, многие стали надеяться на скорое возвращение. Однако пришлось дожидаться до самого начала июля — лишь тогда дали разрешение выехать. Харьков и прочие малороссийские города с первой волной покинула почти тысяча беженцев, посаженная в четыре эшелона.

Путь домой вел их из Харькова в Гомель, после в Пинск, а оттуда через Вильну в Митаву и Ригу.

Сперва трудностей не было, только продвижению препятствовала забастовка железнодорожников. Между Харьковом и Гомелем положение в деревнях вполне терпимое, удалось даже весьма задешево купить продуктов. Однако, когда двинулись дальше на запад от Гомеля, в глаза бросилось ужасающее запустение: повсюду, где долго держали фронт, одни окопы, дома же разрушены, поля заросли.

Самая значительная задержка вышла близ Пинска, откуда германское высшее командование запретило выезд.

Беженцев согнали в карантин из-за сообщений об эпидемии холеры в Харькове. Карантинной зоной назначили пустые армейские временные бараки, где беженцев продержали неделю.

Условия были чрезвычайно тяжелы: влажный болотный воздух и теснота благоприятствовали распространению болезней, питание же было столь ужасающим, что к выдаваемому супу многие не могли притронуться. Люди пытались перебиваться теми крохотными запасами, что до этого приобрели у крестьян.

Через неделю германцы удостоверились, что ни у одного беженца нет холеры, и всех выпустили.

Но, пока ждали разрешения, большинство уже успело заразиться чем-то еще.

После освобождения препятствий уже не чинили, германцы даже пытались наладить беженцам на каждой остановке по тарелке супа и куску хлеба. Хотя, как и прежде, похлебка оказалась не высшего качества, как признался господин Бикстиньш,

в целом германская администрация живее интересовалась судьбой беженцев, чем царская администрация в хаосе эвакуации.

Путешествие завершилось ранним утром 20 июля, когда беженцы смогли наконец покинуть вагоны.

ПРОЕКТ

#LV99плюс включает в себя и попытку реконструкции исторической реальности в сети Facebook.

Поведав о пережитом, господин Бикстиньш поделился, что все же не уверен в правильности своего решения. Рига и Митава предстали весьма неприглядными, улицы неожиданно пусты, а работы нет.

По сравнению с Харьковом, в обоих городах условия значительно более тяжелые.

Даже если удается найти работу, плата в пять раз ниже, а продукты дороже. Некоторые беженцы даже пишут своим друзьям в Харьков, предупреждая, чтоб те повременили с возвращением.

(* 1918 год, 15 августа. Запись в дневнике.)

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное