ПЕРСОНАЖ
Николай Балашов, 45 лет (родился 12 июня 1872 года).
Интеллектуал, член партии кадетов. До войны был преподавателем русского языка и истории в Academia Petrina (Митавской мужской гимназии). В 1915 году гимназию эвакуировали в Таганрог. Николай, однако, остался в городе — из-за жены, балтийской немки Эмилии, которая уезжать не хотела. Николай — один из немногих русских, оставшихся в Елгаве (Митаве) и после ее занятия немецкими частями. В рамках проекта #LV99плюс Николай время от времени делает заметки в дневнике и записи в Facebook.
Я сегодня* по приглашению посетил Латышское литературное общество, впервые за шесть лет. Встреча задумывалась праздничной: выбор пал на солидное помещение — зал музея Рижского кафедрального собора, а гости — приглашенные из Германии лекторы.
Однако, вопреки размаху замысла, в назначенный час явились лишь несколько человек — всего 10 представителей общества, иностранные педагоги и пара гостей.
Курьезно, но из латышей, на алтарь культуры которых организация себя положила, явились только два или три человека.
Встреча началась с предлинного вступительного слова — оно, положа руку на сердце, ничуть не увлекало. Я начал было жалеть, что решился прийти, однако положение спасла лекция Адальберта Бецценбергера, профессора филологии Кенигсбергского университета. Но интересовало меня не академическое качество лекции: моим вниманием профессор завладел, когда стал распространяться о новейших научных методах, которые германские филологи могут использовать благодаря войне.
Оказалось, что имперским исследователям дали полное право знакомиться с корреспонденцией военнопленных — в научных целях.
Профессор с гордостью повествовал, как ученые мужи за время войны прочли тысячи эпистол и что объем работы не сократился. Академики выбираются из сил — только и делают, что круглые сутки читают письма и, если я правильно расслышал, сохраняют наиболее интересные.
Меня начал терзать вопрос, как же организовано коллекционирование этих «интересных писем».
Герр Бецценбергер стремился подчеркнуть, что германских академиков ничуть не волнует содержание писем — оно более чем заурядное и посвященного внимания не стоит. Различные языковые формы, напротив, в высшей степени любопытны.
ПРОЕКТ
#LV99плюс включает в себя и попытку реконструкции исторической реальности в сети Facebook.
Я внимал всему этому и не мог понять — смеяться или плакать. Что письмо читают цензоры, шпионы и представители других сомнительных ремесел, мне давно было очевидно. Но для достойных господ такое поведение немыслимо.
(* 1918 год, 30 апреля. Запись в дневнике.)
