Даугавпилс сказал «да» независимой Латвии: тридцать лет спустя

Опрос был назначен на воскресенье. Накануне, 2 марта, в субботнем номере единственной тогда городской газеты «Красное знамя» появились: информация о готовности участков; инструкция, как правильно заполнять бюллетени опроса; короткое и, как сейчас сказали бы, очень политкорректное, интервью председателя горисполкома Алексея Видавского и куда более обширный и менее политкорректный разговор с председателем городского Совета народных депутатов Владимиром Жарковым. Интервью с Жарковым называлось «Почему мы говорим “да” референдуму» — но в нем глава Даугавпилса агитировал за другое голосование — за всесоюзный «горабчевский» референдум о сохранении СССР, запланированный на 17 марта 1991 года (в Латвии он провалился из-за отсутствия кворума). Короткая цитата: «Одни хотят жить в обновленном Союзе Советских Социалистических Республик (…), другие — возвращения к порядкам буржуазной Латвии и во имя реализации своих далеко идущих планов не брезгуют ничем. В том числе и такими понятиями, как “независимость”, “демократия”, прелести которых мы уже ощутили на себе». В этом же номере  опубликовано и заявление бюро горкома Компартии Латвии, призывавшее либо не участвовать в опросе, либо, «если к участию вынуждают обстоятельства», бюллетень портить, вычеркивая оба варианта — и «да», и «нет».

— Город был разделен на две части, — говорит сейчас тогдашний сопредседатель Даугавпилсского отделения Народного фронта Латвии (НФЛ) Михаил Капелюшников. — Идеологическое противостояние ощущалось довольно сильно, но при этом никаких конфликтов, связанных с насилием, между нами не было. Я однозначно был за независимость: я родился в Даугавпилсе, нелатыш, одним из первых вышел из рядов КПСС. Коммунистами были и мои дед, и отец…

Многие русские поддерживали Народный фронт, в основном это были местные русские. «Пришлые» люди, многочисленная номенклатура, военные — те против были.

Возглавлявший в то время Даугавпилсское отделение НФЛ керамик и музыкант Янис Жуговс ныне живет в Юрмале. Он очень охотно вспоминает минувшие дни: «Я вообще-то родился в Резекне, потом долго жил в Риге и вернулся в Латгалию — в Даугавпилс. Это очень русскоязычный город, всего 12-13 процентов латышей в начале 90-х было (столько же поляков, 10% белорусов, 59% русских — Л. В.).

Я понимал, что одни латыши без поддержки других национальностей ничего здесь не добьются.

В городе тогда около 20 общественных организаций были настроены демократически, в Даугавпилсское отделение НФЛ пришли поляки, литовцы, русские — всего нас было около двух с половиной тысяч человек разных национальностей. И результаты опроса подтвердили правильность нашей тактики».

Итоги были опубликованы в «Красном знамени» во вторник, 5 марта. В целом в стране сказали «да» 73,7 % участников опроса, в Даугавпилсе — 51,2 %. На первой полосе был напечатан большой репортаж «День опроса, день выбора». В нем звучали голоса разных политических сил.

Например, председатель комиссии участка № 8 (в пединституте) С. Кундзиня рассказала, что еще досрочно, в последний день февраля, «один рабочий ЛРЗ, разгневанный найденными в почтовом ящике агитками, пришел на участок прямо с завода, в рабочей одежде. «Не могу больше терпеть, — сказал он, — хочу сейчас же проголосовать за Латвию».

Молодой мужчина на участке № 5 (в клубе железнодорожников) показал журналистам «Красного знамени» «листовки трех разных видов, но практически одного содержания», которые он тоже нашел в почтовом ящике: «Вся моя семья возмущена. Эта агитация напоминает мне идеологическую борьбу не столь давних лет, когда обвинения строились на сплошных передергиваниях фактов.

Чем только нас не пугают в листовках, если отдадим свои голоса за свободную Латвию!»

Обозначены в репортаже и другие настроения. «У меня пасмурно на душе. Я настоящий мигрант, бывший офицер.

Мучает неопределенность своего будущего, будущего страны.

Я очень обеспокоен тем, что начнут отдавать фабрики бывшим владельцам, а землю — собственникам», — признавался участник опроса А. Шульгинтовский.

Чуть позже, в субботнем номере от 9 марта, итоги опроса будут комментировать лидеры и НФЛ, и компартии. «Только 30 139 человек — менее 1/3 горожан, имевших право принять участие в опросе, сказали на нем “да”. Думаю, что это весьма и весьма скромное свидетельство о поддержке той демократии, которую предлагает Латвии Народный фронт», — выражал мнение коммунистов депутат горсовета А. Кириченко.

Председатель отделения Демократической партии труда, член НФЛ Валдис Лаускис (с сентября 1991-го по июнь 1994-го он будет руководить Даугавпилсской временной городской управой — Л. В.) подчеркивал, что 51,2 % сказали «да», и можно говорить о положительном результате, полученном демократическими силами:

«…большая часть так называемого русскоязычного населения высказала наконец свое отношение к будущему республики. Ведь объективно “дa” могли сказать 7-8 тысяч латышей и почти столько же поляков, а остальные 15-16 тысяч положительных ответов дали люди других национальностей…»

Янис Жуговс сегодня пространно поясняет итоги опроса и дальнейший ход событий:

«Мы не были уверены в победе, но она состоялась.

Ко мне перед опросом приходили староверы и говорили — Ваня, мы латыши (они ни слова по-латышски не знали), мы будем голосовать “за”. Их предки много лет назад обрели здесь родину, это и есть настоящий патриотизм.

Городская власть поменялась после известных событий августа 1991 года. Я тогда работал в городской управе, видел приватизацию. Видел неработающие заводы, пустые бензоколонки. Помню, звали датчан, хотели перенять их фермерский опыт. Они охотно приезжали, улыбались, ужинали с нами и … на этом всё заканчивалось. У нас скоро появились свои “деловые” люди. Не всегда они действовали в рамках закона, но, я думаю, без них не было бы построено латвийское государство.

Советское мышление так сразу не исчезло, это долгий процесс.

Пора исправлять допущенные ошибки. Наконец-то состоялся суд над Лембергсом, и я рад, что могу увидеть через этот суд новое честное будущее Латвии. Я верю в процветающую Латвию. Я хочу сравнить страну с деревом: после посадки оно за три года не вырастет. Люди должны набраться терпения и не думать всё время о “кормушке”. У нас о “кормушке” думают и политики, и гастарбайтеры, покидающие страну. Они в чем-то похожи друг на друга.

Нужно учиться жить на те деньги, что есть, и чувствовать себя при этом счастливым. Родную страну любить надо: я бывал у родственников в США и в Австралии, и каждый раз, возвращаясь, готов был в рижском аэропорту землю целовать.

У меня в Риге и Юрмале всё хорошо сложилось. Но мне не хватает родины — Латгалии. Как пересеку речку Айвиексте, так чувствую себя дома. А уж если по-латгальски удастся поговорить, то полное счастье!» (Спасибо фотографу Rus,Lsm,lv Илоне Кравченок за коммуникацию на латгальском языке — Л. В.).

Михаил Капелюшников считает, что за прошедшие 30 лет было немало и плохого: «Много непорядочности, много политических “кидков”.

Лозунги о единстве, прописанные в программе НФЛ, быстро забыли.

Я минимально могу понять латышей: у “пришлых” много было власти, многие руководители приехали сюда, был такой перекос.

Латыши боялись, что не смогут удержать свою власть, и разделили людей. По сути — построили двухобщинное государство.

И эти общины продолжают жить параллельной жизнью. Дело давно не в языке: русская молодежь знает латышский язык, но всё равно находится в своей общине».

«Неперфектный у меня латышский», — признается Михаил Капелюшников. Потому, думает он, и не зовут его, бывшего народнофронтовца и участника баррикал, на памятные мероприятия.

«Если бы всё открутить назад, я бы всё равно поддержал независимость.

Я думал об этом. Любому народу надо дать шанс», — говорит он.