«Тон женевской встречи [президентов России и США] предполагает, что, несмотря на длинный список претензий к Москве по поводу ее внутренней и внешней политики, администрация Байдена — по крайней мере, на данный момент — будет озвучивать эти претензии, но готова отложить немедленные действия по этим вопросам, если это сможет помочь в решении других [более насущных для Вашингтона] проблем, каковыми являются изменение климата и усиление могущества Китая», — отмечает Николас Гвоздев — профессор Военно-морского колледжа США, специализирующийся на вопросах национальной безопасности, приглашенный редактор американского аналитического журнала National Interest — в комментарии, опубликованном на портале журнала.
Профессор вспоминает поразивший его эпизод из профессиональной биографии. Тридцать лет назад, будучи аспирантом Института изучения дипломатии Джорджтаунского университета, Гвоздев участвовал в исследовательском проекте, посвященном выходу Литвы из состава СССР. Он отмечает, что правительству США приходилось лавировать и балансировать между признанием декларации о восстановлении суверенного статуса Литвы, принятой 11 марта 1990 года, и желанием не дестабилизировать при этом правительство Горбачева.
В одном из интервью для проекта бывший советский дипломат рассказал Гвоздеву о том, как это лавирование воспринималось советскими официальными лицами: к концу 1980-х они привыкли к тому, что американские коллеги начинают любые переговоры с перечисления списка «озабоченностей» (права человека, советское вмешательство в дела других государств, и даже непризнание присоединения стран Балтии к СССР).
Но советские дипломаты были уверены в том, что американцы просто «ставят галочки» в списке, пытаясь обезопасить себя от критиков в США
— мол, вот вам документальное подтверждение того, что ряд вопросов «был поднят».
Эксперт вспомнил этот комментарий, наблюдая за встречей президентов Джо Байдена и Владимира Путина в Женеве 16 июня: на пресс-конференциях оба лидера подчеркнули, что вопросы «были подняты».
«Действительно, президент Байден неоднократно подчеркивал свою обязанность «выражать озабоченность» по поводу соблюдения прав человека. Байден привел несколько примеров действий России, которые США считают нежелательными, и обозначил то, что можно было бы назвать «мягкими» красными линиями — неопределенные последствия в том случае, если Алексей Навальный умрет в тюрьме, и некое кибервозмездие за любые дальнейшие нападения на объекты инфраструктуры США [которые, предположительно, осуществляют находящиеся на территории России преступные группы].
Со своей стороны президент Путин не постеснялся возложить вину за ухудшение отношений между США и Россией исключительно на Вашингтон и парировал любую критику внутренних или международных действий России, пытаясь найти параллели в политике США. Обе стороны «выразили озабоченность», но общий вывод заключался в том, что встреча была хоть и трудной, но продуктивной.
Значит ли это, что, получив от Байдена ряд претензий, Путин «отключил» их как нечто такое, что президент США должен был «поднять» и продемонстрировать, чтобы после этого перейти к другим вопросам?»
— спрашивает Гвоздев.
Правда, отмечает он, на встрече также были предприняты шаги по восстановлению каналов общения: возвращение послов и начало нового раунда переговоров о стратегической стабильности. Было признание того, что Россия остается одной из великих держав мира, обладающих влиянием на глобальную повестку дня, и что Москва должна участвовать в разговоре, даже если разногласия сохранятся.
Сигнализируя о нарастающей важности изменения климата во внешней политике США, президенты двух стран также изучили области сотрудничества между США и Россией в вопросах окружающей среды, особенно в Арктике.
«Итак, какой вывод мы должны сделать? Такие вопросы, как права человека и статус Украины, будут «подниматься» — чтобы потом подчинить их достижению других целей в отношениях между США и Россией?
Увидим ли мы более четкое обозначение красных линий в вопросе киберактивности, предположительно исходящей из России?
Короче говоря, когда "выражение обеспокоенности" станет ''действием''?» — продолжает ряд вопросов профессор.
Например, отмечает Гвоздев, освоение Арктики является одним из основных столпов экономической стратегии правительства России на 2020-е годы. Предполагается, что это стимулирует рост экономики и позволит России использовать ресурсы северных регионов, включая углеводороды и новые источники «зеленой» энергии.
«В прошлом США использовали санкции в отношении российских энергетических проектов как инструмент, чтобы попытаться заставить Россию изменить курс. В настоящее время американским компаниям запрещается передавать все виды технологий для этих проектов (а также помогать в их финансировании).
Но будут ли США подвергать санкциям российские проекты в Арктике, рискуя лишить Россию доступа к новым технологиям, которые могут смягчить воздействие этих проектов на окружающую среду?
Конкретнее, будет ли администрация Байдена подвергать санкциям компании «Роснефть» и «Новатэк» и их проекты «Восток Ойл» и СПГ-2, если Москва допустит нарушения в каких-либо «областях, вызывающих озабоченность», которые были затронуты в Женеве? Или же будут сделаны «экологические исключения» — на том основании, что предотвращение крупной экологической катастрофы в Арктике теперь имеет больший приоритет?» — продолжает задавать вопросы эксперт.
Гвоздев напоминает, что встреча президентов в Женеве прошла на фоне публичной демонстрации разногласий в администрации Байдена по поводу подхода к России. В мае решение не вводить санкции против Nord Stream II и ее директоров было принято на уровне президента вопреки рекомендациям первых лиц Госдепартамента. Кроме того, как только стало ясно, что Россия не планирует возобновлять прямые военные операции на востоке Украины, был заморожен расширенный пакет военной помощи США Украине.
В обоих случаях, отмечает профессор, сторонники усиления давления на правительство России (посредством дальнейших санкций против «Северного потока» и увеличения помощи Украине) обнаружили, что
сотрудники Совета национальной безопасности были готовы рассматривать политику России не изолированно, а в контексте отношений США с еще двумя странами — с Германией и с Китаем.
Расчет был таким: провоцирование разлада с Германией (накануне крупных трансатлантических встреч на высшем уровне, где главная цель США — выработать более единую евроатлантическую позицию по Китаю) не стоило того давления, которое могло быть оказано на Россию. Дальнейшие же санкции в отношении России могут подтолкнуть Москву в направлении Пекина.
«Это говорит о том, что возникают новые дипломатические расчеты, согласно которым политика в отношении России должна теперь рассматриваться в контексте других приоритетов, а не существовать в некой независимой сфере. За последние шесть месяцев мы получили четкие сигналы о том, что Китай и климат — это два всеопределяющих фактора, вокруг которых все остальные направления внешней политики играют вспомогательную роль», — заключает американский эксперт по национальной безопасности.
