Зимой за помощью к «Личному делу» обратилась девушка. С одной только просьбой: помогите найти других потерпевших. Ее отец обратился к Владиславу Гарансу, в фирму Baltin — одолжил деньги. В итоге потерял квартиру, а потом покончил с собой.
Мужчина хотел перекредитоваться. Договор заключил с фирмой Baltin. Сейчас эта компания ликвидирована. Ее владельцем и членом правления на момент заключения соглашения был Владислав Гаранс. Тот сказал, что поможет: долгосрочный кредит будет, но позже. А пока предложил заключить временный договор, который обещал аннулировать: быстрый кредит. Почти 6,5 тыс. под большие проценты. Таким образом, долг мужчины за несколько месяцев вырос в 2 раза, с 6 тысяч до 12 тысяч. Эта сумма и значилась в долгосрочном договоре, который позже все-таки заключили. Отец Винеты пытался платить, но не справился, заболел раком, снова взял в долг — еще 2,5 тысячи. И летом 2008-го ушел из жизни. Винета искала других таких пострадавших и нашла.
«Сейчас 7 человек собрались. По закону не можем говорить, что потерпевшие. Но сами себя считаем потерпевшими… Общаемся, поддерживаем друг друга», — говорит она.
По словам Лидии (имя изменено), в прошлом она пережила личную трагедию: потеряла сына и все, что имела. Вдобавок ко всему начались проблемы со здоровьем. 2018-й. Лидии срочно требуется операция. Денег нет. Она решает занять: 4400 евро. Знакомый советует человека, который может помочь — Владислава Гаранса. Но деньги тот дает под залог квартиры. Лидия просит подругу о поддержке.
«Я попросила Лену помочь мне. Так как своего имущества у меня не было — из-за кризиса и долгой болезни осталась без ничего. Все свое имущество я потеряла: движимое и недвижимое», — говорит Лидия.
Июнь 2018-го. Лидия и Елена идут к нотариусу — заключать договор. По их словам, все происходит в дикой спешке, вечер, нотариус спешит домой. Сам Владислав Гаранс ничего не подписывает. Подпись ставит Юлия Гаран. В договоре уже другая сумма: не 4400, а 6400. Это с процентами, объясняет женщинам кредитор. Срок возврата — ровно через месяц.
Женщины рассказывают, что ни цента так и не получили.
— Все документы подписали. Деньги не получили.
— Вообще?
— Угу.
— Думаем, что так надо. Человек выручит деньгами, нужно ему идти на уступки.
— Там был разговор про обналичивание денег, что он не может эту сумму сразу дать, ему нужно какое-то время.
Июль 2018-го. Через месяц женщин приглашают к другому нотариусу. Елена подписывает еще два договора — и опять не с Гарансом, а с двумя незнакомыми мужчинами, которых приводит Владислав. Один на сумму 7 200 евро, другой — на 3 тысячи. Женщины думают, что это всё та же сумма с процентами. На самом деле это три отдельных займа. Общая сумма долга уже 16 600. Деньги якобы переданы наличными еще до подписания — это по бумагам. По словам самой Елены, она не получила ни цента, но через месяц Гаранс приходит за квартирой.
«Приезжает, говорит: “Понимаешь, квартиру все равно придется продать, так что лучше продай ее сама. Рассчитайся со мной и остаток оставишь себе. Снимешь на пару месяцев жилье, поживешь, а дальше будет видно, где ты будешь жить”», — говорит Елена.
Женщинам казалось, что если они заключают соглашение у нотариуса, то все серьезно, без обмана. На самом деле в первый раз был подписан частный договор, нотариус был нужен только кредитору — для регистрации ипотеки в земельной книге. На второй встрече уже заключен нотариальный акт. Между первым и вторым — огромная разница. Совет нотариусов уже много лет выступает за то, чтобы запретить частные договоры.
«Если договор делает нотариус и заверяет этот договор, он называется публичным. Там уже нотариус факты проверил, все регистры проверил, разъясняет последствия договора сторонам. В том и разница. А частный договор сам кто-то сделал, напечатал: кто — неизвестно, автор неизвестен. Сам читаешь, сам подписываешь, берешь ответственность за понимание, сами стороны несут ответственность», — рассказал Янис Скрастиньш, председатель Совета присяжных нотариусов.
В феврале 2019-го начинается аукцион. Продают квартиру Елены. Причем аукцион добровольный: якобы Елена на него дала согласие:
«Я не подписывала бумагу, что я отказываюсь от своей недвижимости, продавайте ее, делайте, что хотите, ничего не имею против»
Елена подает заявление в полицию, начинается уголовный процесс. Подпись Елены на документе о том, что она разрешает продать квартиру, уходит на экспертизу. Но оттуда не возвращается. Уже полтора года результат неизвестен. Журналисты обратились в полицию с вопросом о том, как долго длится экспертиза подписи. Приходит ответ:
«Средний срок — 3 месяца. Но этот период может отличатся, в зависимости от количества экспертиз и их сложности».
Через год — в феврале 2020-го — второй аукцион. Квартира Елены снова выставлена на торги. Женщины рассказывают, что вносят 13 тысяч евро на счет судебного исполнителя, чтобы остановить аукцион — в надежде, что выиграют время и за этот срок полиция расследует дело. Но передышка — всего два месяца. В апреле — третий аукцион. В июле — четвертый. Квартиру продают за 20700 евро.
«Вообще сейчас получается, что он 15 тысяч получил деньгами, с моего счета деньги снимались судебным исполнителем. Была выкуплена со второго аукциона квартира, чтобы меня оставили в покое наконец-то — 13 тысяч плюс 2 тысячи со счета. Итого 15. И еще он продал мою квартиру на аукционе за 20 700. Я не понимаю, я ему еще должна, оказывается, после всего этого, вы вообще можете поверить?!» — говорит Елена.
Алдис Пундурс — адвокат Елены Шкурдюк. Она — далеко не единственный клиент с похожей историей: обратились за помощью к Владиславу Гарансу, потом потеряли квартиру.
«У него есть свой судебный исполнитель, к которому он все время обращается, отчуждает квартиры благодаря договорам о займе у людей, которые каким-то образом к нему попали — якобы заняли деньги. Насколько я понимаю, такой у них бизнес», — говорит Пундурс.
Согласно публично доступной базе аукционов, за 6 лет через судебного исполнителя Андрея Глумова «прошли» по меньшей мере 6 объектов недвижимости, где заявителем выступали сам Владислав Гаранс или Юлия Гаран.
«Все по решению суда!» — заявил Глумов. Владислав Гаранс же пообещал журналистам ответить письменно.
Но вместо Владислава Гаранса отвечает его адвокат: «Считаю, что обращаться за комментариями по сделкам к третьим лицам — это весьма некорректная практика, особенно для журналиста, пытающегося разобраться в споре. Если говорить о сделке Е.Шкурдюк с Ю.Гаран, то данная сделка проверена судом Латвийской Республики, и по спору в данной сделке принято окончательное решение суда, вступившее в законную силу».
Надежды Елены тают с каждым днем. На этой неделе из полиции приходит письмо: ее лишают статуса потерпевшей. По словам адвокатов, это первый шаг к тому, что дело закроют. Несмотря на то, что криминальный процесс все еще открыт, на квартиру арест не наложен. На вопрос «Почему?» в полиции «Личному делу» отвечают так:
«Расследование продолжается, и в интересах следствия более подробную информацию Госполиция не дает».
По мнению адвоката Алдиса Пундурса, вся нынешняя система правоохранительных органов работает не в интересах пострадавших:
— Прокуратура вообще хорошо устроилась. Она надзирает. А что подразумевает под собой надзор: если кто-то написал жалобу, прокурор берет дело, просматривает его, редко когда какой прокурор по своей инициативе что-то делает. Обычно ответственность переносят на полицию. Много раз писали в прокуратуру, что ничего не делается, они говорят «да, да, мы проверили, дали свои указания» и все. Ничего не происходит.
— Работают только суды, которые утверждают аукционы?
— У судов, в отличие от полиции, есть сроки. Они не могут не рассматривать дело. А в полиции дело может лежать до истечения срока давности. «Спит» дело и все.
177-я статья уголовного закона — «Мошенничество». В 2018 году Госполиция завела 529 уголовных процессов. Закрыты 483, и лишь 152 переданы для начала уголовного преследования. В том же году прокуратура получила 163 дела: в суд ушли 135.
В 2019 полиция начала 553 процесса, закрыты 562, 108 переданы дальше. Прокуратура получила 153 дела. До суда дошли 122.
«Не одни мы такие, таких много. Мы знаем минимум шестерых, пострадавших из-за такого же сценария. И у всех, кто пробовал наказать Гарана, не получалось. Дело закрывали. Объясните, почему Гаран выигрывает в судах — и у него получается. А у людей, которые пытаются бороться, ничего не получается?!» — говорит Елена.
Ранее «Личное дело» рассказывало и еще об одной пострадавшей. В 2008 году Татьяна захотела приватизировать квартиру, в которой жила с бабушкой.
«Так как не могла взять в банке кредит, у меня была уже плохая история, обратилась в фирму Baltin. Он мне дал кредит с условием, что, когда я приватизирую квартиру, я у них ее заложу. Получилось так, что я не пришла к нему вовремя перезаключить договор, побоялась, испугалась, тогда молодая совсем была, — вспоминает Татьяна. — Подсовывает мне документы, которые я должна подписать о штрафе: каждый день идет большая сумма, по-моему, 250 латов в день. Друг мне показывает головой, чтобы я не подписывала, но Владислав сел рядом со мной. Я тогда ревела страшно, понимала, что плохо будет. Получается, я подписала сама себе приговор с этим штрафом».
Татьяна потеряла квартиру. Лишилась своей жилплощади и другая женщина, которая просит не называть ее имени. В 2008 году задолжала банку за 2 месяца — 300 евро. Фирма Baltin обещала погасить долг, сделать перекредитацию. Но на деле никакой перекредитации так и не произошло. Уже знакомая схема: обещание долгосрочного кредита в будущем. А пока быстрый кредит под огромные проценты, который не смогла потянуть.
«Через какое-то время Владислав Гаранс написал бумагу, что за 15 тысяч евро он у меня покупает квартиру. Квартира в то время стоила 80-90 тысяч. У меня спецпроект. Естественно, даже этих денег не дали», — рассказывает женщина. Она тяжело переживала потерю квартиры, вынужденный переезд. Очень скоро заболела раком.
