«На днях мне приснился сон. Мне приснилось, что я сижу на пляже летом 2030 года и вспоминаю, как Германия спасла Европу», — пишет Тимоти Гартон Эш, профессор кафедры европейских исследований Оксфордского университета, старший научный сотрудник Института Гувера в Стэнфордском университете, член Европейского совета по международным отношениям (European Council on Foreign Relations, ECFR, независимый научно-исследовательский институт и аналитический центр) в колонке на портале ECFR.
И швец, и жнец, и на дуде игрец
Канцлер Германии добилась положительного исхода переговоров о формировании европейского пакета восстановления после кризиса Сovid-19, в рамках которого сильно пострадавшим от пандемии южным странам Европы были выделены крупные займы и гранты.
Центральная страна Европы поддерживала конструктивные отношения между ЕС и Великобританией после «брексита», помогала гражданам Польши и Венгрии защищать либеральную демократию, противостояла президенту России Владимиру Путину, твердо придерживалась общеевропейской энергетической политики, использовала регулирующие нормы ЕС для приструнивания Facebook, формировала общую стратегию в отношении Китая и стала образцом «зеленой» политики в рамках European Green Deal, перечисляет Тимоти Гартон Эш.
Всего это Германия добивалась, выступая как «первая среди равных» стран Европы, одновременно поддерживая партнерские отношения с США и другими демократическими странами мира. Реализуя эту амбициозную повестку дня,
Германия смогла сохранить свой цивилизованный, основанный на консенсусе политический стиль и поддержку собственного народа.
Какое достижение для Германии и Европы начала 2030-х годов — и какой контраст с началом 1930-х годов, отмечает профессор.
Самая привлекательная, влиятельная и вообще — просто незаменимая
Грезы Тимоти Эша, по его словам, подкреплены семилетним бюджетом ЕС на 1,8 трлн евро и соглашением о пакте послекризисного восстановления, заключенном при посредничестве Ангелы Меркель с президентом Франции Эммануэлем Макроном и другими лидерами ЕС на июльском саммите. Этот прорыв стал возможен после серьезного изменения позиции Германии, то есть — признания необходимости финансовой солидарности.
Давно назревший сдвиг был вызван новым коронавирусом и... постановлением конституционного суда Германии. Пандемия дала понять даже скептически настроенной немецкой общественности, что страны Южной Европы страдают от бедствия, которое никто не может объявить их собственной виной — и, следовательно, заслуживают проявления экономической солидарности.
Решение суда Германии, сделав предупредительный выстрел в сторону Европейского центрального банка, дало понять, что нельзя оставлять все на усмотрение денежно-кредитной политики банка. Необходимы и общеевропейские фискальные ответные меры. «Меркель ухватилась за эту возможность обеими руками, и я снимаю перед ней шляпу», — пишет политолог.
Но есть и более долгосрочные тенденции, которые позволяют видеть Германию в роли «спасительницы Европы». Множество берлинских политиков, чиновников, журналистов, сотрудников аналитических центров и фондов серьезно размышляют о том, какой должна быть европейская стратегия — и не только в связи с нынешним председательством Германии в ЕС.
Если на выборах следующей осенью будет сформировано коалиционное правительство «черно-зеленых» (объединяющее Христианско-демократический союз, Христианско-социальный союз и «зеленых»), это еще больше укрепит приверженность Германии Европе. В недавнем опросе экспертов по международным отношениям стран ЕС, проведенном ECFR, 97% заявили, что Германия является самой влиятельной страной в ЕС, а 82% определили ее как «страну, с которой контактируют больше всех». В Европе Германия — незаменимая страна.
Слишком велика для Европы, слишком мала для мира
«Очнувшись от грез под холодным проливным дождем, которым всегда радует британское лето, я увидел две серьезных проблемы в будущем», — иронизирует автор. С момента первого объединения, завершившегося полтора века назад, Германия боролась с проблемой, которую Курт-Георг Кизингер, федеральный канцлер в 1960-х годах, обозначил как «критический размер» страны. Его почти однофамилец гуру американской внешней политики Генри Киссинджер выразился чуть иначе: «слишком велика для Европы, слишком мала для мира». Формулировка Киссинджера великолепна, но не совсем верна. Германия слишком велика для обычной европейской страны, но недостаточно велика, чтобы быть гегемоном даже в Европе, не говоря уже о мире, поясняет Эш.
Итак, какой бы мудрой ни была немецкая стратегия, ее невозможно реализовать без международных партнеров. Серьезные проблемы, вызванные изменением климата и набирающей силу авторитарной китайской сверхдержавы (которая для мира начала XXI века является тем же, чем Германия императора Вильгельма была для Европы начала XX века) не могут быть решены без США. А Америка под руководством президента Джо Байдена вернется к конструктивному интернационализму, и стратегическому взаимодействию таких стран, как Австралия, Япония и Индия, полагает Тимоти Гартон Эш.
Проблемы Европы не могут быть решены без активного участия не только Франции и Испании, но и Италии (по понятным причинам озабоченной собственными внутренними проблемами), Польши (в настоящее время проводящей архаичную антигерманскую линию), Нидерландов и других.
Что касается внешней политики и политики безопасности, Европе необходим и авторитет Великобритании, что является для Меркель серьезной стратегической причиной попытаться выступить посредником в сделке ЕС и Соединенного Королевства по «брекситу».
Еще один важный и не вполне известный компонент — общественное мнение Германии. На первый взгляд, в немецком обществе существует прочный проевропейский и интернационалистический консенсус. Но есть и некоторые тревожные тенденции. Мир всегда особенно внимателен к любому возможному возрождению тенденций «великогерманизма», но все же более распространенной в ФРГ остается тяготение к модели «Швейцарии, только очень большой»: просто оставьте нас в покое, и дайте нам быть богатыми и свободными.
Немецкий стереотип, согласно которому южные европейцы сидят на шее у добродетельных и трудолюбивых северян, никуда не делся.
Рост электоральной поддержки ксенофобской националистической «Альтернативы для Германии» после кризиса беженцев был тревожным звоночком — как и задокументированные сообщения об ультраправых симпатиях в вооруженных силах и службах безопасности. К тому же современное немецкое общество не прошло через серьезные испытания трудными временами у себя дома.
Когда Дональд Трамп назвал Германию «жуликом» (по поводу якобы просроченных взносов в бюджет НАТО), это должно было привести немцев в ярость. Однако крайности отстранения от США в Германии выходят далеко за рамки в высшей степени рационального антитрампизма. Эта идеологическая и геополитическая близорукость видна в результатах недавнего опроса Körber Foundation, согласно которому только 37% немцев считают, что тесные отношения с США важнее для Германии, чем близкие отношения с Китаем, в то время как ошеломляющие 36% считают, что важнее Китай, и еще 13% выступают за равноудаленность от обеих стран.
Германия не может просто «сотворить» нужных ей международных партнеров. Но, как говаривал бывший посол Германии в Китае Фолькер Станцель,
внешнюю политику больше нельзя оставлять на откуп элитам.
Ее необходимо закрепить в гораздо более широком процессе просвещения и демократических дебатов. Это тем более верно учитывая размеры страны и тени ее прошлого. Поэтому международная роль Германии, которую немецкое общество должно понимать и поддерживать, является исторически необычной, сложной и должна быть тщательно сбалансированной. Германия никогда не сможет быть «галопирующим гегемоном», а может быть только стойким, умелым футбольным полузащитником, который объединяет всю команду — и даже не получает аплодисментов за забитые голы.
Тем не менее, иногда такие полузащитники являются настоящими героями команды, заключает аналитик ECFR.
