Рытье прудов — лишь прикрытие
«Работали по ночам. Мы с утра едем на свой карьер — эти едут домой. Мы едем вечером с карьера — они едут на работу. Они работали по ночам, потому что это все было абсолютно нелегально», — рассказывает член правления Schwenk Latvija Егор Голубев.
Дождливым днем в пятницу Латвийское радио вместе с Егором Голубевым проехало по окрестностям Тукумса, Марупе и Сауриешей. Там много мест, где роют или уже вырыты природные богатства латвийских недр — песок, гранит, доломит.
Многие из этих карьеров нелегальны или прикрываются разрешением на рытье прудов, сообщают «Открытые файлы».
Например, такой карьер есть на подступах к Тукумсу. «Тут вода только в одном конце, а дальше такие валы, кучи навалены, зайцы какие-то живут. И весь материал здесь вырыт, как можно видеть, до самого леса. Здесь всё — нет здесь больше материала, эту землю больше нельзя использовать», — со знанием дела рассказывает Голубев.
Предприятие Schwenk Latvija, которое он представляет — крупный игрок на рынке стройматериалов. Ему принадлежат производства бетона и цемента, а также карьеры, где для них добывают сырье. Компания является частью международного предприятия и, как говорит Е. Голубев, этот бизнес абсолютно белый и легальный. И его беспокоит нечестная конкуренция, которую создает серый карьерный бизнес.
«Очень важно, чтобы все понимали, что мы говорим о невозобновляемых ресурсах»,
— отмечает собеседник Латвийского радио.
Латвийская земля богата минеральными материалами. Но чтобы их добыть, открыть карьер, надо соблюсти определенную бюрократическую процедуру и получить разрешение. Что требует времени и денег.
Голубев привел экстремальный пример: на одном объекте Schwenk ждал возможности начать рыть более десяти лет. Это месторождение было обнаруженное еще в советское время, но подготовка документов заняла много времени. В частности, надо было провести детальную планировку, так как по территории пройдет железнодорожная линия Rail Baltica. Пришлось также пройти через суд, потому что против выступали местные жители. Их Голубев не винит, полагая, что, вероятно, они сталкивались с недобросовестными землекопами, которые поднимали пыль, разбивали дороги вокруг, а после себя оставляли деградировавшую среду.
Остановившись на обочине где-то под Тукумсом, Егор показывает карты, где должна быть указана информация о связанных с карьерами или прудами работах:
«Мы сейчас находимся вот в этом месте. Можно видеть, что это — карьер: происходит добыча, материал вырыт, стоит линия переработки. Но у нас нет данных, что здесь есть месторождение, нет данных, что здесь выдано разрешение на строительство».
Подъездной путь преграждают ворота, на которых виден знак, что посторонним въезд запрещен. На территории стоит техника, но людей не видно.
«У нас на повседневной основе встречаются всякие нарушения. У нас по-прежнему встречаются совершенно нелегальные карьеры. Есть места, где материал добывают без разрешений, без согласований, без рекультивации, нарушая все правила. Просто делают дырку в земле, откуда забирают материал и увозят. И есть еще такая интересная проблема — так называемые рыбные пруды», — утверждает Голубев.
То есть многие утверждают, что роют не карьер, а пруд. Для такого получить разрешение намного проще: достаточно разрешения местной стройуправы, и, в отличие от карьера, нет никакого контроля со стороны Государственной службы среды (ГСС).
«В реальности это никакие не пруды. Что там на самом деле будет, никого не интересует, и часто никакого пруда там нет. Могу показать примеры. Главная цель — получить минеральные материалы, переработать и продать. Просто есть какой-то участок, где есть какой-то материал. Роем, моем, перерабатываем, продаем. Условия для этих разрешений все время делают более строгими, уменьшают допустимый размер прудов, но этот процесс как был, так и продолжается»,
— говорит член правления Schwenk Latvija.
Проблему отфутболивают
Егор показал один такой «пруд». Если кто жалуется на это замаскированное месторождение, Госслужба среды говорит, что это не ее проблема, и отправляет в стройуправу, потому что по документам это строительный объект, а не месторождение. А стройуправа отвечает, что добыча ископаемых — ответственность ГСС. «И эта ситуация тянется годами», — отмечает он.
Егор рассказывает о еще одном вопиющем примере под самой Ригой, в Марупе.
«Там начали рыть пруды, получили строительное разрешение. В какой-то момент зарегистрировали месторождение, но сам пруд разросся до 50 гектаров. Половина будет нагульным прудом для рыбы, половина — прудом для водных видов спорта. И добыча песка. Но все идет под вывеской строительства. 50 гектаров»,
— рассказал он.
На сайте Марупского края можно прочесть, что на участке «Лагуны» (Lagūnas) площадью около 50 гектаров, помимо создания пруда, будут добывать ископаемые для продажи в непереработанном виде. Дума же только этим летом решила, что владелец должен провести оценку влияния на среду.
Латвийское радио побывало у еще одного пруда. «Тут все тянется уже десять лет. Рыть начали с того конца и двигались в эту сторону. Тут, где мы стоим, все вырыто. Здесь все закончилось, строительное разрешение закончилось. И это что, пруд? Вопрос, конечно, риторический, — усмехается Егор. — Мы об этом сообщали пять раз. Это та ситуация, когда ГСС отправляет к стройуправе, стройуправа отправляет к ГСС. Отфутболивают друг к другу. Что еще важно: внизу, под тем местом, где мы стоим, находится строительный мусор. И тут, и в том конце. Здесь все вырыто, а часть завалили строительным мусором».
Ямы заваливают строительным мусором?
Тут вырисовывается еще одна проблема: строительные отходы — хорошее прикрытие для нелегальной добычи минеральных материалов.
«Понятно, что если яма вырыта, в какой-то момент кто-то может прийти, ее измерить и задать вопрос: куда делось то, что там находилось. А если мы вместо вырытого привозим строительный мусор, то мерить нечего. С одной стороны, ресурс выбрали, с другой — заместили объем. В результате имеем картину, к которой не докопаться: была ровная площадка — осталась ровная площадка. И эта проблема стоит рядом всякий раз, когда мы говорим о нелегальной добыче», — рассказывает Е. Голубев.
Латвийское радио осмотрело заброшенное пару лет назад место. Территория заросшая, бугристая и пришедшая в упадок. Сколько еще таких мест, где не провели обязательную рекультивацию (то есть приведение места в порядок), неизвестно.
«Другой интересный пример. Два-три старых карьера — причем, на земле самоуправления. Там тоже вырыли материал, тоже привезли строительный мусор. Об этом сообщали аж до уровня министра. Тут стояла красивая огромная куча шифера. Сейчас его измельчили и закопали».
Не отсортированные строительные отходы по закону следует отправлять на переработку. У площадки для переработки должен быть сертификат с оценкой влияния на среду и с разрешением на сортирорвку строительных отходов.
«Сортировать строительный мусор в карьерах запрещено. Можно только на специальной площадке с твердым покрытием, сбором воды, системой очистки и тому подобным», — рассказал Голубев. По его словам, в таких предназначенных для этого местах сортировка не приводит к загрязнению окружающей среды.
«Кое-что — тот же бетон, асфальт, какие-то камни, дерево, еще кое-что — в карьере хранить можно. Но есть нюанс: мы карьер разрабатываем, вынимаем материал, отчитываемся о нем. И если освободившееся место хотим чем-то заполнить, это обязательно надо зарегистрировать. Надо отчитаться и заплатить за все это налог на природный ресурс. Мы платим налог и за выработанный, и за зарытый материал», — отметил представитель Schwenk Latvija.
Готовы вывезти строительный мусор
То, что мусор готовы вывезти едва ли не каждый поставщик минеральных материалов, хорошо видно на портале объявлений ss.lv.
«Там почти в каждом объявлении, где написано «везем песок и щебень», через запятую идет «вывозим строительный мусор». Это хорошо налаженная, оптимизированная система: туда привозят материал, там им закидывают какие-то отходы, они везут их к той же самой яме и зарывают. Пустым никто не ездит — все очень эффективно»,
— объясняет Егор.
Он отмечает, что те, кто это все делает, не платят ни за добычу, ни за захоронение, ни налоги. И эту схему потом не отследить и не проверить.
Латвийское радио изучило объявления и обзвонило несколько поставщиков стройматериалов под видом покупателя гальки для дренажа.
Журналист: Кстати, нам тут надо было бы вывезти строительный мусор. Это возможно?
Поставщик услуги: Строительный мусор? Да. Небольшой машиной можем привезти 4 куба гальки и забрать 8 кубов мусора, до 4-5 тонн.
Журналист: Ничего, что он не рассортирован?
Поставщик: Ничего, просто забросим внутрь, и всё.
В продолжение — еще один разговор.
Журналист: Скажите, в вашем объявлении об этом не говорится, но, может вы еще и строительный мусор вывезете? У нас тут строительство идет.
Поставщик услуги: То, что тонет, можем забрать.
Журналист: Что значит, «то, что тонет»?
Поставщик: Ну, там камень, щебень, песок, бетон... Это мы можем засыпать в какую-нибудь яму.
Только двое из десяти собеседников ответили, что вывозом строительного мусора не занимаются. И понятно, почему мусор для карьерных разработчиков оказывается востребованным бизнесом: за вывоз они просят оплатить только дорожные расходы, а если обращаться к компаниям, которые отходами занимаются официально, цены будут намного выше. Например, вывоз смешанного строительного мусора в районе Цесиса и Валмиеры стоит чуть более 50 евро за кубометр, если же надо собрать материал, содержащий асбест (например, шифер), получается почти 200 евро за тонну.
Сколько проходит мимо госбюджета?
Данные Латвийского центра среды, геологии и метеорологии (LVĢMC) говорят, что в 2019 году в стране всего вырыли 8,3 миллиона кубометров минеральных материалов. Разумеется, «пруды» и другие неофициальные карьеры в эту статистику не попадают.
Комментирует Егор Голубев: «Этот объем, по которому есть отчет, вырыт из недр земли, и с ним что-то произошло. Но следующий вопрос, о продаже какого объема они отчитались. А такой информации нет. Служба госдоходов такую информацию не дает, но
то, что мы можем сами видеть на рынке, говорит о том, что даже те компании, которые отчитываются о добыче материала, потом не регистрируют продажу. Дальнейшая продажа происходит без накладных, чеков и всего остального. Это очень хорошо видно по тому, что происходит на рынке».
У Службы госдоходов (СГД) есть данные, что добычу полезных ископаемых задекларировали 218 предприятий. В 2019 году они заплатили в бюджет 152 млн евро, но точных данных об объемах продаж СГД предоставить не может.
Налог на природный ресурс в Латвии сравнительно мал: 36 евроцентов за кубометр. У соседей, в Литве и Эстонии — два и три евро.
Нелегальные «прудокопы» оказываются в выигрыше. Например, при рытье фальшивого пруда объемом в 1000 кубометров мимо бюджета государства и самоуправления проходит 360 евро налога на природный ресурс, а при захоронении в таком «пруду» отходов — около 100 тысяч евро. Следовательно, можно допустить, что казна на этом теряет миллионы, делает вывод Латвийское радио.
Штраф дешевле разрешения?
«С рыбными прудами есть как есть», — говорит заместитель отдела управления недропользования Государственной службы окружающей среды (VVD, ГСС) Андрис Юнкурс.
Представитель ГСС признал, что легальная процедура для добычи полезных ископаемых сложна, что способствует появлению «серых зон». «Там и время нужно, и ресурсы, и нервные клетки, чтобы выяснить, что там находится», — сообщил он.
Чтобы легально открыть карьер, надо пройти по такому пути:
- Первое учреждение — Латвийский центр окружающей среды, геологии и метеорологии. Там регистрируют месторождение, после геологического исследования утверждают наличие запасов, то есть говорят, что там, скажем, доломит, и его можно добыть.
- Следующий участник процесса — самоуправление. Оно выдает условия разработки и рекультивации, то есть говорит, как должно выглядеть место после добычи материала. Хороший вариант, если там оборудуют декоративный пруд или мототрассу. Есть случаи, когда площади после выработки превращаются в сельскохозяйственную землю.
- Если месторождение велико или в нем есть определенные породы, как доломит, известняк, то еще нужна лицензия, которую выдает Государственная служба среды. Таких карьеров в стране немного.
- Когда эти процедуры пройдены, можно начинать рыть разработку карьера.
«Разработка такого проекта требует времени. У предприятия должны быть определенные резервы для этого. Когда ты наконец можешь добывать эти ископаемые, тебе нужен клиент. На самом деле у тебя этот клиент должен был быть еще год назад, когда ты решил начать эту добычу. Те, которые прикрываются рытьем прудов, могут удовлетворить потребность этого клиента, предложив поставить материал в ближайшее время. К сожалению, такая у нас ситуация: по строительным нормативам, рытье прудов — довольно простой строительный объект», — поясняет г-н Юнкурс из Службы окружающей среды.
Егор Голубев из Schwenk Latvija смеется: в Латвии, говорит, дешевле вырыть карьер без разрешения и потом его легализовать, заплатив штраф. Штраф за использование недр без соблюдения правил добычи небольшой: до 1400 евро с предприятий, для физических лиц — вдвое меньше. Прибыль же от продажи вырытого намного больше.
Юнкурс согласен, что штраф просто смешной.
«Но есть один момент. Если мы констатируем, что произошла добыча без разрешения, то добытый объем облагается налогом в десятикратном размере. То есть если нормальный налог составляет 0,36 евро за кубометр и там у него, скажем, 10 000 кубов, то выходит 36 тысяч евро».
Впрочем, такое происходит редко. В прошлом году дополнительную ставку применили в шести случаях, собрав таким образом 46 000 евро. Обычно налагают более или менее суровый штраф, а оба — никогда.
Всего же в прошлом году зафиксировали около 90 нарушений, в большинстве случаев завели административные дела за несоблюдение правил использования недр. Однако, добавляет Юнкурс, люди обычно со штрафами не соглашаются, привлекают адвокатов и идут в суд.
Контроль неэффективен
Латвийское радио пришло к выводу, что контроль неэффективен: он распределен между несколькими структурами, которые толком не сотрудничают друг с другом. Вопрос, является ли пруд прудом, находится в ведении стройуправы, а карьерами занимается Госслужба окружающей среды. «Мы подключаемся только если добытчик ископаемых, или строитель решает, что он хочет реализовать эти ископаемые за пределами его объекта, то есть в рамках хозяйственного оборота», — говорит Юнкурс.
При этом закон позволяет добывать на своей земле для своего же пользования материалы без каких-либо разрешений на территории в 0,5 гектара и на глубине до двух метров. Например, вырыть гальку и выложить ею дорожку. Соблюдение этого правила остается на совести землепользователя.
Госслужба окружающей среды узнает только о тех, кто сам обращается за разрешением на использование ресурсов.
«Когда он получил такое разрешение, мы можем его проконтролировать, потому что он попал в наше поле зрения. До этого — у него только строительный объект, который контролирует стройуправа»,
— поясняет Юнкурс.
Он согласен, что проблемы есть и что нужно более эффективное сотрудничество с другими службами. Например, с СГД, у которой есть право делать контрольные закупки. «Мы можем поймать на месте, но если мы не знаем, что там «пруд», который находится в ведении стройуправы, то мы можем только реагировать на информацию», — говорит представитель ГСС.
Нанесение вреда природе надо доказывать и, по словам, Юнкурса, доказательство — сложный процесс. И на месте может и не быть признаков нелегальной деятельности.
«У нас есть дела о несоблюдении площади, о несоответствии заявленным намерениям. Есть и такие случаи, когда находили «пруд» там, где никакого пруда быть не может, потому что там нет воды. Ловили таких и штрафовали. Был случай, когда поймали и оштрафовали за то, что рядом с месторождением под прикрытием пруда добывали полезные ископаемые. На глубине 4-5 метров рядом с месторождением — добыча, а воды там нет. Все как бы законно, он начал с месторождения; хотел туда подсыпать, но мы сумели поймать, потому что были с проверкой на самом месторождении. Если бы это происходило где-нибудь в лесу, осталось бы незамеченным», — рассказывает Юнкурс.
Поэтому Госслужба среды призывает жителей сообщать, если замечают что-то подозрительное.
Сотрудничество со стройуправами и метеоцентром
Еще представитель ГСС надеется на реформу самоуправлений и более интенсивное сотрудничество с местными стройуправами, у которых может быть информация о строительных разрешениях, используемых для добычи полезных ископаемых.
«Хотелось бы раньше узнавать о таком возможном строительстве, потому что срок годности утвержденного разрешения составляет пять лет. В какой момент начинают копать, даже если известно, что такое разрешение получено, этого мы узнать не можем. У нас сейчас более сотни краев, и такой объем строительства, который промониторить нет возможности. Но это знают стройуправы — где есть связь с полезными ископаемыми», — отмечает Юнкурс.
На самом деле Госслужба окружающей среды могла бы использовать публично доступные базы данных другого учреждения — Латвийского центра окружающей среды, геологии и метеорологии (LVĢMC). Он хранит информацию в том числе о копающих пруды и проявляющих интерес к полезных ископаемых на своих участках, поскольку обратиться в этот центр может любой.
Руководитель отдела геологии LVĢMC Мара Бруне признаёт, что места нелегальной добычи — это проблема: «Мы, например, обнаруживали, что коммерсант ведет деятельность вне срока, указанного в геологической документации.
Есть много документов, которые помогают в осуществлении контроля. Мы оцениваем данные о конкретном месторождении, видим там что-то, чего не должно быть и сообщаем ГСС, даем им данные. У нас нет информации о разрешениях, поэтому мы не уверены, насколько там что нелегально. Но информируем ГСС, что у нас есть сомнения насчет легальности использования объекта».
Иногда и сама Государственная служба среды запрашивает данные о добыче.
ГСС ищет новые решения
Андрис Юнкурс рассказал, что Госслужба окружающей среды начала искать партнера для программы мониторинга. Речь может идти о роботизированном сравнении спутниковых снимков, сделанных в определенное время, чтобы можно было вовремя фиксировать изменения на поверхности земли. Если на изображении видны изменения рельефа или цвета, это может быть признаком, что в этом месте роют и что туда стоит съездить с проверкой.
Егор Голубев из Schwenk Latvija за такими изменениями следит сам с помощью Google maps. Но ГСС говорит, что они так не могут, слишком мало ресурсов. «Но мы начали этим заниматься в этом году, потому что эта проблема прудов нас давно нервирует», — утверждает Юнкурс.
Надзорная служба также хотела бы сотрудничать с заказчиками: если тем предлагают подозрительно дешевый материал, это может быть сигналом.
Например, госкомпания Latvijas Valsts ceļi уже какое-то время назад ввела собственный контроль. На предприятии говорят, что не доверяют сертификатам, которые показывают продавцы, поэтому проверяют доставленный материал сами, чтобы избежать часто некачественных поставок из нелегальных карьеров. Похожая практика введена в ГАО Latvijas valsts meži, у которого также есть свои карьеры.
Проблема может обостриться из-за Rail Baltica
Качество материала из нелегальных карьеров тоже беспокоит легальных разработчиков карьеров, но по другим причинам.
«Почему нам, производителям, которые делают абсолютно все по закону и со всеми документами, это не нравится? Потому, что нас очень часто используют, чтобы замаскировать все эти дела. Происходит это следующим образом. Вот есть какой-то строительный объект, может даже, государственный объект, строительство инфраструктуры.
Нас спрашивают: можете ли привезти три грузовика с материалами? Да, конечно. Везем, даем накладные, декларации соответствия. Тогда они говорят: все, спасибо, больше не надо. А потом им туда привозят 1000 тонн материала из какой-то такой незаконной ямы, а сверху всего этого — наш сертификат соответствия. И если возникают проблемы, потом приходят к нам»,
— поясняет Егор Голубев.
И хотя с карьерами проблемы есть и сейчас, ожидается, что они еще обострятся из-за строительства Rail Baltica. Как говорит Андрис Юнкурс, Rail Baltica создаст перегрузку в добыче минеральных материалов.
«Спрос вырастет, искать будут все, что поближе, чтобы сэкономить на транспорте. И найдется кто-то, кто предложит материалы из прудов. Надо заранее понять, как с таким бороться», — считает чиновник.
Исследование поставок минеральных материалов для строительства железнодорожной линии Rail Baltica говорит, что в целом потребность в песке, гравии и доломите составит 22 миллиона кубометров, а во второй и третий год строительства — по 7 миллионов кубометров. Сейчас же в Латвии легально добывают в среднем около 9 млн кубометров в год.
В том же исследовании утверждается, что резервов Латвии хватает, но председатель правления Schwenk Latvija Егор Голубев сомневается, что официальные производители способны так быстро и в таком масштабе нарастить добычу и переработку. К тому же скоро начнут строить Кекавскую окружную дорогу, для которой тоже понадобятся материалы.
Мара Бруне из Латвийского центра среды, геологии и метеорологии отмечает, что интерес людей к этой теме растет уже сейчас:
«Мы за два года заметили, что, например, исследований доломита стало больше. Это значит, что сами добытчики организуют процессы, чтобы выяснить, нет ли где-то рядом с ними нового месторождения. Может, есть владелец земли, который хочет ее продать, и тогда они могли бы продолжить добычу».
В отрасли надеются, что ситуацию поможет исправить новый Закон о недрах. В нем предусматривается более важная роль Госслужбы окружающей среды в процессе разработки карьеров. Например, именно ГСС, а не самоуправление будет выдавать разрешение на рытье и контролировать происходящее. Новый закон еще не принят и может вступить в силу через год.
Изменения ожидаются и в сфере управления строительными отходами. В частности, позволят сортировать их прямо на стройплощадке, не требуя специальной площадки (это требование — одна из причин, почему люди искали нелегальные способы избавиться от такого мусора).
Впрочем, Латвийское радио пришло к выводу, что помимо сложной процедуры серой зоне карьерного бизнеса способствует и отсутствие большого интереса к борьбе с ней. По крайней мере, в ситуациях, когда самоуправлению и Госслужбе среды сообщают, что в конкретном месте под видом пруда происходит добыча, не должно быть непреодолимых барьеров для того, чтобы собраться и договориться, кто и как будет действовать. Если есть желание, конечно.
