Многим странам 2020 год принес немало бед, но в некоторых регионах постсоветского пространства он выдался особенно трудным. В Восточной Европе (Беларусь), Центральной Азии (Кыргызстан) и на Южном Кавказе (Нагорный Карабах) в этом году произошли серьезные политические потрясения и военный конфликт.
После событий на Украине 2014 года западные аналитики не раз предполагали, что Россия воспользуется нестабильностью на периферии как предлогом для утверждения своего господства над соседними странами или даже для захвата земель «в крымском стиле».
Однако роль России была достаточно пассивной. Москва мирилась с активностью стран, соперничающих с ней на постсоветском пространстве (например, с участием Турции в нагорно-карабахском конфликте) и в целом предпочла предоставить властям в Минске, Ереване и Бишкеке возможность самим разгребать тамошние конфликты.
В отсутствие агрессивной реакции России некоторые наблюдатели предположили, что Москва более не рассматривает страны бывшего Советского Союза как зону своих «привилегированных интересов» (в формулировке бывшего российского президента Дмитрия Медведева). Но на самом деле, хоть методы Кремля в конфликтах этого года не были столь явными и резкими, как в 2014 году на Украине или в 2008 в Грузии, Россия использовала эти кризисы для укрепления своих позиций.
Способность защищать свои интересы без масштабного вмешательства, которое чревато санкциями Запада, свидетельствует о том, что возможности России на постсоветском пространстве все еще огромны, констатирует Джеффри Манкофф — американский историк и политолог, бывший советник Госдепартамента США по вопросам российско-американских отношений, а ныне — заместитель директора и старший научный сотрудник программы «Европа, Россия и Евразия» неправительственного вашингтонского аналитического центра Center for Strategic and International Studies (CSIS, Центр стратегических и международных исследований).
В комментарии A Kinder, Gentler Bear? Why Rumors of Russia’s Post-Soviet Retreat Are Premature («Стал ли медведь добрее и вежливее? Почему слухи об отступлении России на постсоветском пространстве являются преждевременными»), опубликованном на портале CSIS, политолог анализирует политику и действия Кремля в недавних конфликтах в ближнем зарубежье России.
Уроки Украины
«Аннексия Крыма и интервенция на востоке Украины были исключительными событиями в истории отношений России с ее соседями. После распада СССР Москва по большей части придерживалась менее затратного и менее рискованного подхода к поддержанию своих «привилегированных интересов», которые в Кремле понимались в основном как предотвращение расширения западного влияния, а угроза применения силы всегда оставалась на заднем плане. Москва долгое время предпочитала использовать политические и экономические рычаги воздействия, финансовые стимулы, «стратегическую коррупцию» и другие традиционные инструменты имперского управления», — пишет Манкофф.
Политолог напоминает хронологию политического кризиса на Украине. Весной 2014 года попытка президента Януковича жестко подавить протесты, вызванные его решением выполнить требования России и отказаться от обещанного соглашения об ассоциации с ЕС, переросла в крах режима и революцию. Хотя на Западе Януковича часто называли «пророссийским», на самом деле его приверженность Москве объясняется не столько его геополитическими взглядами, сколько слабостью и коррумпированностью его режима.
Когда стало понятно, что режим Януковича спасти невозможно, участие России в переговорах, проводимых европейскими лидерами, помогло убедить его подписать соглашение, открывающее путь к выборам и постепенной передаче власти (хотя российский посланник в итоге не подписал окончательный вариант соглашения).
Неспособность Януковича выполнить свою часть сделки, навязанной ему Москвой, побудила Путина, после обсуждения в узком кругу советников, принять решение о военном вмешательстве. Через четыре дня после бегства Януковича из Киева «зеленые человечки» начали захватывать правительственные объекты в Крыму.
«По сей день российские официальные лица все еще расстроены из-за того, что Янукович проявил слабость в разгар протестов и потерял самообладание, что в итоге заставило его бежать из Киева, — и спровоцировало поспешное решение захватить Крым», — отмечает Манкофф.
Беларусь и украинская модель
Нынешняя политика России в отношении Беларуси во многом напоминает то, что Кремль пытался и не смог сделать на Украине до кризиса 2014 года. Александр Лукашенко тоже зависит от поддержки России, хоть у него и более спартанские вкусы, в сравнении с Януковичем.
Как и в случае с требованием отказа Украины от соглашения об ассоциации с ЕС, Россия сегодня делает Лукашенко предложение, от которого, по мнению Кремля, тот не может отказаться, — согласиться на политическую и экономическую интеграцию с Россией в качестве платы за пребывание у власти сейчас и защиту его самого и его семьи в будущем. Условия, принятые Лукашенко, включают проведение совместных учений и согласие на размещение российских силовиков, «политтехнологов», журналистов и других специалистов, что позволяет Москве постепенно укреплять свой контроль над политической жизнью Беларуси. Этот процесс может завершиться в следующем году выборами и принятием новой конституции, которая, по словам министра иностранных дел России Сергея Лаврова, обеспечит «трансформацию политической, экономической и правовой системы» в Беларуси.
Неясно, присутствует ли Лукашенко в долгосрочных планах Москвы, но поддержка пересмотра конституции предполагает, что Россия по-прежнему намерена укреплять свой политический и экономический контроль над Беларусью. Однако, как и на Украине, применение военной силы возможно только в крайнем случае. Пока Лукашенко — в отличие от Януковича — будет придерживаться сценария, данного ему Москвой, шансы появления «зеленых человечков» в Беларуси невелики.
И вместе с тем, продолжающиеся народные волнения в Беларуси дали Москве возможность продвинуться вперед в реализации планов более глубокой интеграции, которые впервые обсуждались в 1990-х годах, но затем были отложены из-за приверженности Лукашенко сохранению суверенитета Беларуси, отмечает американский политолог.
Нагорный Карабах: разделяй и защищай
Армения является членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), устав которой призывает обеспечивать «коллективную защиту в случае угрозы безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитета [членов организации]». Однако когда в сентябре 2020 года азербайджанские войска вторглись в контролируемый Арменией Нагорный Карабах, ответ России был сдержанным. Даже когда Турция открыто оказывала политическую и военную поддержку Баку, Россия воздерживалась от того, чтобы встать на сторону Еревана, подчеркивая, что ее обязательства по ОДКБ распространяются на суверенную территорию Армении, но не на Нагорный Карабах.
Эта позиция была аргументированной, и, что более важно, отражала успех российской дипломатии на Южном Кавказе — Москва отказалась от роли покровительницы Армении, которой придерживалась во время и после первой войны в Нагорном Карабахе (1988-94), и теперь позиционирует себя как партнера и посредника для обеих сторон конфликта. Главный сдвиг в политике России в последние годы связан с улучшением отношений с Азербайджаном, что, в свою очередь, позволяет Москве играть более беспристрастную роль в конфликте. Россия добилась «политического вторжения» в Баку благодаря более низким ценам на энергоносители и авторитарным методам правления президента Азербайджана Ильхама Алиева, которые остудили интерес Запада, пишет Манкофф.
Поскольку Армения все еще находится в сфере влияния России, улучшение отношений между Москвой и Баку позволило России укрепить свою роль главного арбитра конфликта. Во время четырехдневного конфликта в апреле 2016 года и более масштабной войны осенью 2020 именно Россия добилась прекращения огня.
Нежелание России вмешаться в конфликт на стороне Армении, возможно, разочаровало Ереван, но это было не столько нежелание «нести бремя империи», сколько признание того, что Россия будет в большем выигрыше, если сохранит нормальные отношения с обеими сторонами. Вместо того, чтобы позволить втянуть себя в конфликт с Турцией, Россия смогла закончить эту войну на своих условиях. Примечательно, что соглашение позволило Москве достичь своей давней цели по размещению российских миротворцев в регионе. Россия также сохранила свое военно-политическое влияние как в Баку, так и в Ереване и смогла оттеснить Турцию на второстепенную роль, несмотря на обширную политическую и военную поддержку, которую Анкара оказывала Баку на протяжении всего конфликта, констатирует политолог.
Постоянство (имперской) памяти
«Слухи об отказе России от стремления сохранить сферу «привилегированных интересов» на территории бывшего Советского Союза преждевременны. После провала вмешательства на востоке Украины Москва стала более реалистично оценивать затраты и риски, связанные с такой политикой, и изменила свой подход. Это не столько движение в сторону постимперского будущего, сколько возврат к имперскому управлению, во многом аналогичный тому, который преобладал до 2014 года. В этом подходе доминирует «логика целесообразности», когда инструменты и риски пропорциональны степени затронутых интересов», — пишет Манкофф.
Тем не менее, поясняет политолог, эти интересы сегодня отличаются от тех, что были до 2014 года. Конечно, экономика России находится в затруднительном положении, а отношения с Западом стали более напряженными. И все-таки вторжение на Украину (наряду с внутренними кризисами в США и в Европе) привело к тому, что Вашингтон и Брюссель в отношении России не будут переходить красные линии, как показывает сдержанное отношение к протестам в Беларуси. Новое прозападное правительство Молдовы, например, вряд ли получит серьезную конкретную поддержку от Европейского союза или НАТО — эта ситуация Россию устраивает.
Скорее, влияние России в Евразии наиболее активно подвергают испытаниям новые соперники, такие как Турция и Китай. Хотя отношения с Анкарой и Пекином сложны, Москва не рассматривает их как системных соперников или угрозу внутриполитическому порядку. Более того, и Турция, и Китай поддерживают стремление России создать более «демократический» (то есть без доминирования Запада) мировой порядок. Некоторые случаи участия Китая и, реже, Турции в событиях региона совпадают с интересами России. Москва одобряет патрулирование отдаленных приграничных районов Таджикистана китайскими военными, поскольку они препятствуют проникновению исламистских боевиков из Афганистана. Кремль доволен тем, что России удается «менеджировать» расширение китайского и турецкого влияния дипломатическим путем, без невралгии, присутствующей в соперничестве с США и ЕС.
«В конце концов, и в Беларуси, и в Нагорном Карабахе Россия продемонстрировала, что она остается незаменимой силой во многих (если не во всех) бывших республиках Советского Союза.
Действия Москвы указывают на то, что в политике России по сохранению регионального влияния есть нюансы, и это не просто атавистическое стремление к расширению и господству, как это иногда изображают западные аналитики.
В 2005 году Путин заявил о том, что распад Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой двадцатого века. Меньшего внимания удостоилось другое его замечание: «кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы».
По мере того как евразийская геополитика становится все более сложной из-за расширения влияния Китая, растущей напористости Турции и вопросов о надежности обязательств США, способность России адаптироваться и преуспевать не следует недооценивать», — заключает научный сотрудник CSIS.
