Ирландия: гей во главе правительства вступился за женщин

В свое время и его судьба так или иначе зависела от народного волеизъявления, когда ровно два года назад, в мае 2015 года жители Изумрудного острова — вопреки прогнозам — проголосовали за признание однополых браков. Варадкар — открытый гей. Первый в Ирландии руководитель высшего ранга нетрадиционной ориентации. Страна, которую мы привыкли считать оплотом консервативных ценностей, как оказалось, хочет и готова меняться.

Будущий премьер-министр, по-гэльски его должность называется «тейшук» — «вождь, предводитель», появился на свет в смешанной семье: его отец — выходец из индийского города Мумбаи, мать — ирландка. Лео воспитан в католической вере, владеет официальным гэльским языком, ну и, разумеется, английским.

По образованию врач. С 2014 по 2016 год занимал пост министра здравоохранения. Варадкар сделал блестящую политическую карьеру и в 32 года впервые вошел в правительство, став министром транспорта, туризма и спорта. Накануне референдума о признании однополых браков в эфире национального радио заявил о своей сексуальной ориентации, желая быть честным перед партией Финн Гэл и перед избирателями. О готовящемся «каминг-ауте» накануне эфира поставил в известность премьера Энду Кенни.

«Он сказал мне, что это моя личная жизнь, мое личное дело, и это его никак не касается. Он спросил меня, бывал ли я в самом популярном в Дублине гей-клубе и когда я ответил нет, сказал, давай, Варадкар, я тебя в этом опередил»,

— вспоминал позже политик.

В том же интервью, говоря о своей сексуальной ориентации, Лео Варадкар подчеркнул: «Это не то, что определяет меня. Я не политик наполовину индийского происхождения, или политик-врач, или политик-гей. Это не важно. Это просто часть меня. Но это не главное. Единственное, чего бы я не хотел — это чтобы люди по-другому смотрели на меня или относились бы ко мне по-другому. Но я думаю, этого не случится. Я тот, каким они меня знали. Для меня это не имеет особого значения, и я надеюсь, и для людей это особого значения не имеет».

Ирландия готова принять гея в качестве премьер-министра, уже тогда заявил Варадкар. А в июне 2017 года так оно и получилось. Выиграв битву за пост председателя правящей партии, Варадкар  стал премьером и сразу пообещал провести референдум по абортам.

В своем клипе в поддержку кампании «за» он подчеркивает, что его мнение по этому вопросу изменилось — прежде всего благодаря тому, что он узнал во время своего пребывания на посту министра здравоохранения.  

Одна из таких историй потрясла всю Ирландию. Молодая женщина индийского просихождения Савита Халаппанавар умерла от заражения крови после того, как пережила выкидыш на 17-й неделе беременности. В медицинском вмешательстве ей было отказано, поскольку на момент обращения за помощью сердце плода еще прослушивалось.

«Нам сказали, что Ирландия — католическая страна», — скажет убитый горем муж Савиты, а старшая медсестра госпиталя графства Голуэй Энн Мэри Берк, давая показания в суде, будет оправдываться: таков порядок, такова наша ирландская культура. Та самая Восьмая поправка к Конституции, отмену которой требуют на референдуме 25 мая, защищает жизнь нерожденного ребенка, а не жизнь матери, даже если та находится в опасности.

Премьер-министр подчеркивает, что в принципе он является сторонником движения Pro life и не отказывает в праве на жизнь нерожденному младенцу.

Для него аборт — не просто рядовая операция, которую можно делать просто потому, что так захотелось. Но то, что происходит в Ирландии сегодня, это «попытки замести мусор под ковер». В ходу уже давно термин «абортный туризм». Ирландские женщины, не желающие сохранять беременность, отправляются за море, где платят около пятисот фунтов за операцию.

Ингуна Гриетиня-Дарзиня, живущая в пригороде Дублина гражданка Латвии, говорит, что ее коллеги по работе ничуть не скрывают, что они или их родственницы делали аборт в Великобритании.

Кривая так называемого «абортного туризма» то растет, то идет вниз, но в среднем, таких случаев около двух тысяч в год. Председатель латвийской общественной организации Papardes zieds Ивета Келле, которая внимательно следит за ситуацией в Ирландии, считает, что «абортный туризм» наносит большой вред здоровью женщин, причем для большой части ирландок такое решение недоступно по материальным причинам.

Исход ирландского референдума волнует и сопредседателя Центра «Марта» Илуту Лаце. Для нее события в Ирландии и Польше, равно как и жаркие споры вокруг поправок к закону о репродуктивном здоровье, которые сотрясали Латвию два года назад — явления одного порядка.

В начале мая компания Facebook заявила, что будет блокировать размещение социальной рекламы из-за рубежа, которая может оказать влияние на исход ирландского референдума. Депутат латвийского парламента Юлия Степаненко, активная сторонница движения Pro life,  рассказала нашей программе, что даже сеймовский сервер настроен на блокировку по соответствующим ключевым словам. У сторонников либерализации репродуктивных прав больше административных и политических ресурсов, зато за теми, кто защищает права нерожденных младенцев, авторитет церкви.  По мнению Юлии Степаненко, сохраняя  в силе запрет на аборты, Ирландия сохранит и свою идентичность.

Однако, как совместить это представление об Ирландии, как о католической консервативной стране с личностью ее премьера? Вопрос, который может поставить в тупик.

Ингуна Гриетиня-Дарзиня, в свою очередь, довольна тем, что руководитель страны четко обозначил свою позицию.

Ингуна разъясняет, что голосовать на референдуме смогут только те латвийцы, у которых есть двойное гражданство. Она говорит, что обе стороны – yes и no – имеют одинаковый доступ к публичному пространству, в Дублине проходят их митинги, среди обеих партий есть и врачи, и священники, и женщины, чью судьбу так или иначе затронул существующий запрет. Во многом, это вопрос поколений: за либерализацию законодательства выступают те, кому сейчас 30-50, говорит Ингуна. Ирландия пережила уже пять национальных референдумов по вопросу абортов, но, кажется, сейчас время для перемен наиболее благоприятное.