Ливен — потомок остзейского курляндского княжеского рода Ливенов, сын князя Александра Павловича Ливена. (Rus.Lsm.lv публиковал интервью с его братом, профессором Лондонской школы экономики Домиником Ливеном, речь шла в том числе и об опасности этнических конфликтов.) Родился в Лондоне в 1960 году. Получил степень бакалавра истории в Кембриджском университете, работал корреспондентом газеты The Times в странах бывшего СССР, в 1990—1992 годах жил в странах Балтии, затем в Москве. Был старшим научным сотрудником Института мира в Вашингтоне, старшим редактором и экспертом по бывшему Советскому Союзу в Международном институте стратегических исследований в Лондоне. Автор книг о борьбе стран Балтии за независимость, отношениях Украины и России, американском национализме и других.
В большом материале, опубликованном на портале британского журнала Prospect, Ливен анализирует допущенные странами Запада ошибки и их последствия. Первая часть изложения статьи Ливена была опубликована на портале Rus.Lsm.lv 19 сентября.
В 1990-х вера в правоту и справедливость неолиберального капитализма стала сродни религиозному культу. Доминирующая политическая и экономическая идеология подкреплялась американской геополитической концепцией — столь же грандиозной по своим амбициям, сколь слепой к урокам истории, пишет Ливен.
США — главенствующая сила на планете
Эта концепция была изложена в меморандуме о «Руководстве по оборонному планированию на 1994–1999 годы» (.pdf). Документ составили в апреле 1992 года для администрации президента Буша заместитель министра обороны Пол Вулфовиц и его помощник Льюис «Скутер» Либби. Главный идейный посыл документа был следующим:
«США должны продемонстрировать превосходство, необходимое для установления и защиты нового порядка и убеждения потенциальных соперников в том, что им не нужно стремиться к более важной роли или придерживаться более агрессивной позиции для защиты своих законных интересов... Мы должны наладить механизм, который удержит потенциальных соперников даже от желания иметь более значительную региональную или глобальную роль».
Оставляя за США право на вмешательство в любой точке мира и отказывая другим крупным державам в более значимой роли в их регионах, эта стратегия существенно расширила доктрину Монро (которая фактически определила Западное полушарие как сферу влияния США) до всей планеты. В документе упоминаются «законные интересы» других государств, но подразумевается, что именно Вашингтон будет определять, какие интересы являются законными и как они могут быть реализованы.
И хотя эта «доктрина» так и не была официально принята, она фактически стала стандартной рабочей процедурой последующих администраций, считает Ливен. Как заявил президент Джордж Буш-младший в своем послании Конгрессу в январе 2002 года, за 9 месяцев до вторжения в Ирак: «Милостью Божией Америка выиграла Холодную войну... Мир, некогда разделенный на два вооруженных лагеря, теперь признает единственную и главенствующую силу — Соединенные Штаты Америки».
«Политики
США забыли одну важную истину по поводу геополитической и военной мощи: в конечном счете эта сила — не глобальная и не абсолютная, а локальная и относительная.
Речь идет об объеме военной мощи или политического влияния, которые какая-то страна хочет использовать в конкретной точке планеты по конкретному поводу — в сравнении с тем влиянием, которое может или хочет оказывать по данному поводу страна-конкурент.
Эта истина неоднократно получала подтверждения.
Несмотря на теоретически подавляющее превосходство США, на практике в определенных регионах многие страны оказались сильнее: Россия в Грузии и на Украине, Россия и Иран в Сирии, Китай в Южно-Китайском море и даже Пакистан в южном Афганистане»,
— отмечает Ливен.
Роль всемирного «демократизатора» все менее убедительна
По мнению политолога, чрезмерная самоуверенность американцев, принятая как должное многими европейцами, привела к закономерному итогу: США оказались в крайне ослабленном состоянии для подготовки к тому, что уже из 1990-х должно было представляться как великое соревнование будущего, на этот раз — между Вашингтоном и Пекином.
«С одной стороны, действия США по расширению НАТО на страны Балтии, а затем на Украину и Грузию, а также по устранению российского влияния и уничтожению союзников России на Ближнем Востоке неизбежно вызвали сильную националистическую реакцию в России.
Угроза национальным интересам России со стороны США помогла укрепить позиции Путина.
На международном уровне это гарантировало, что Россия подавит свою глубинную боязнь Китая и станет ценным партнером Пекина.
С другой стороны, благодушное отношение Вашингтона к росту влияния Китая после Холодной войны (например, легкомысленное решение позволить Китаю вступить во Всемирную торговую организацию) также можно объяснить идеологическим высокомерием. Большая часть элиты США была убеждена, что в результате экономического роста коммунистический режим Китая либо демократизируется, либо будет свергнут, и Китаю придется принять западную версию экономики — или потерпеть экономический крах. Считалось также, что хорошие отношения с Китаем могут базироваться на принятии Пекином так называемого «основанного на правилах» международного порядка, в котором США устанавливают правила, а также могут их нарушать, когда захотят. Любой мало-мальски знакомый с историей Китая не должен был в это верить».
Власти США (и республиканцы, и демократы) стремились узаконить американскую глобальную гегемонию, объясняя ее необходимость продвижением либеральной демократии. В реальности же с 1990-х годов демократия в мире в целом не сильно продвинулась, а участие в этом процессе США было дискредитировано покровительством, которое Вашингтон оказывал авторитарным и полуавторитарным режимам в Саудовской Аравии, Египте, Индии и других странах, констатирует автор.
«Из студентов, преимущественно ближневосточных и южноазиатских, которым я преподаю в Джорджтаунском университете в Катаре, ни один — даже среди либералов — не верит, что США искренне привержены распространению демократии.
И, учитывая недавнюю историю их собственных регионов, нет абсолютно никаких причин, по которым они должны верить в это».
