«Эта инициатива сначала будет рассматриваться комиссией по мандатам и этике. Она может ее или отклонить, или направить дальше. Во втором случае она скорее всего попадет в мою комиссию, и я могу обещать, что буду ее продвигать ее дальше», – ответил Андрис Скриде («Развитие/За»), сам практикующий кардиолог, на вопрос, что будет с набравшей более 10 тысяч подписей инициативой за легализацию эвтаназии.
Он напомнил, что сам в 2019-м предлагал внести в закон о правах пациентов поправки, которые позволили бы применять пассивную эвтаназию, то есть когда добровольный уход из жизни обеспечивается не введением приводящих к смерти препаратов, а отказом от поддерживающей терапии.
«Я хотел начать с пассивной эвтаназии. Чтобы очень больной пациент, у которого нет никакого шанса на выздоровление, мог отказаться от реанимации, от искусственного дыхания», – пояснил политик.
Он полагает, что только после этого можно будет вообще начать разговоры об эвтаназии активной (то есть под воздействием лекарственных средств) и что этот вопрос должны решать только профессионалы.
Доцент Рижского университета им Страдиня (RSU) Ивар Нейдерс признал, что среди людей, занимающихся вопросами медицинской этики, нет единства ни насчет допустимости эвтаназии, ни насчет того, не противоречит ли она клятве Гиппократа.
Но, уверен он, латвийское общество смотрит на саму возможность легализации эвтаназии достаточно либерально. По его словам, как раз сейчас в RSU проходит большое исследование о том, как люди воспринимают смерть, и в него включили в том числе вопрос об эвтаназии.
«Пока информация не обработана, но я немного посмотрел, и видно, что да, большинство латвийского общества одобряет эвтаназию. Есть довольно небольшая часть, около 25%, которая против и где-то у 20% нет мнения. Но больше половины, 56%, поддерживают. Это был опрос общества вообще. А где-то два года назад мы с двумя студентами – резидентами RSU проводили такой опрос среди резидентов, то есть молодых врачей. И там цифры были даже выше. Большая часть резидентов не видит в этом проблемы», – заверил И. Нейдерс.
«Нет человека – нет проблемы»
Психотерапевт Латвийского онкологического центра Майя Карклиня на этот энтузиазм смотрит с тревогой.
«Думаю, проблема в том, что наша медицина в не очень хорошем состоянии и образование, наверное, тоже. Люди не всегда понимают, что на данный момент можно сделать, а что нельзя. Получается, что проще разрешить эвтаназию, чем заниматься лечением, симптоматическим лечением, помощью, социальной помощью и так далее. Это проще и материально выгоднее. Ведь, извините, нет человека – нет проблемы», – сказала она.
По словам специалиста, готовность даже очень тяжело больных пациентов досрочно уйти из жизни зачастую так или иначе связана с лечением.
«Я работаю больше 10 лет с тяжело больными людьми и вижу, что у людей фактически два фактора, которые подталкивают к мысли об эвтаназии: боль и депрессия. Но когда мы снимаем боль и уменьшаем депрессию (в том числе с помощью лекарств), то человек об этом уже не говорит и не спрашивает об этом. Я с такими пациентами встречалась не единожды. Потому что фактически, независимо от того, насколько они больны и насколько плохо себя чувствуют, в абсолютном большинстве случаев люди хотят жить», – рассказала психотерапевт.
Почему сосед должен сказать, что это неправильно?
Юрист, профессор медицинского факультета Латвийского университета Солвита Олсена же убеждена, что право на эвтаназию есть следствие базовых принципов демократических стран. Каждый из нас – свободный человек, имеет право на самоопределение, в том числе право принимать решение об уходе из жизни в случае очень тяжелых страданий. Каждый имеет право и на достойную жизнь, и на достойную смерть.
«Когда мы предлагаем всякие медицинские технологии, мы даем людям возможность и обычно люди ее используют. Но наступает какой-то момент, когда доступных нам технологий оказывается недостаточно, чтобы помочь человеку. И это не только при онкологических болезнях – при невропатологических и других. И тогда мы просто бросаем человека, он должен страдать, он мучается. И когда человек попадает в такую ситуацию, возникают эти вопросы: почему я должен так мучиться и почему я не мог бы иметь право выбора умереть достойно?», – объяснила она.
Представитель Латвийского университета не отрицает: в Нидерландах и Бельгии, где эвтаназия разрешена, паллиативная помощь развита намного лучше, чем у нас. Но, считает она, у паллиативной помощи тоже есть пределы возможного. Также гость «Открытого вопроса» не считает, что ссылка на непонимание общества – хороший аргумент против этой процедуры.
«В конце концов, по закону каждый человек может и должен за себя решать. И если я для себя при определенных обстоятельствах – например, при неврологическом заболевании, когда я очень мучаюсь, – приду к решению, что мне лучше уйти из жизни с помощью эвтаназии, то почему мои соседи должны сказать, что это неправильно?», – удивляется С. Олсена.
