Что я хочу пожелать миру в наступающем 2016 году? Хотя я — сторонник прогресса и динамики, хотелось бы пожелать миру больше спокойствия и гармонии.
Ārpus ētera
«Исламское государство» предлагает европейцам то, что сама Европа сегодня предложить им уже не в состоянии — борьбу, опасности, героическую биографию, декадентское обаяние смерти и, главное, некую большую идею. А сытые и комфортные европейские будни вдохновляют гедонистов и сибаритов, но никак не авантюристов и искателей приключений.
Пятьдесят лет назад утопией и фантастикой считались истории про восстание роботов против человеческих существ. Сегодня ситуация полностью противоположная: невероятным представляется восстание людей против роботов.
Где те границы и рамки, в которых латвийское общество позволяет себе экспериментировать? Насколько оно способно в творческом смысле выходить за пределы норм, нарушать правила? Зависит ли это от сферы деятельности, направлений и жанров? С какими темами экспериментировать можно, а с какими — нет?
Нынешний, 12-й, Сейм в истории Латвии запомнится добровольными или, возможно, принудительно-добровольными отказами от депутатских кресел. На данный момент уже четыре народных избранника сложили депутатские мандаты: Янис Юнкурс, Вячеслав Домбровский (оба баллотировались по списку «Единства»), Регина Лочмеле-Лунева и Марьяна Иванова-Евсеева (обе — «Согласие»).
Время от времени можно слышать, что ситуация в Балтийском регионе является уникальной. Наши «национал-патриоты», ссылаясь на эту уникальность, в свое время, например, обосновали необходимость урезания в политических правах большинства латвийских русскоязычных – дабы не проголосовали за возвращение Латвии в сферу влияния России. Сейчас про уникальность говорят в связи с приемом беженцев – дескать у нас в государстве и так уже хватает чужеродных элементов.
О кризисе управления в мире говорят давно. Общество (якобы) становится таким сложным, что все меньше поддается регламентации. Ни государством, ни отдельным предприятием больше нельзя управлять по-старому. Прежние системы разваливаются на глазах.
На волне текущего миграционного кризиса второе дыхание в риторике европейских консервативных сил приобрела теория столкновения цивилизаций, в свое время сформулированная американским политологом Сэмюэлем Хантингтоном.Однако параллельно рискам межкультурных конфликтов, на континенте уже давно назревает конфликт в совсем иной области: между поколениями, связанный со старением населения.
Какие ценности составляют европейскую идентичность? Ответ здесь не может быть однозначным. Мнение, что «дух Европы» исторически связан с ценностями свободы, гуманизма и демократии безосновательно. Существенную часть своей истории Европа развивалась, будучи тесно переплетенной с идеей культурного превосходства, с политикой военного экспансионизма и колониализма, со стремлением к жесткой централизации.
Меня всегда интересовал вопрос, почему латвийское общество не склонно к экспериментам в политике? Почему наш народ, будучи неудовлетворенным и даже весьма несчастным (согласно Международному индексу счастья), упорно не хочет экспериментировать на выборах, давая шанс показать себя «альтернативным», «несистемным» политическим силам? При том, что больше 40 процентов жителей Латвии считают, что страна развивается в неправильном направлении.
В Латвии начинают вырисовываться контуры общественного движения в защиту беженцев. Активистами этого пока еще аморфного формирования уже было написано и подписано соответствующее открытое письмо, устроены два пикета (24 августа и 12 сентября), проведено несколько дискуссий.
Начиная с экономического и финансового кризиса 2007-2008 годов в Европе наблюдается устойчивый рост правого популизма и экстремизма. При этом эта тенденция очевидна не только в обществах с крепкими национал-консервативными традициями, но и в странах, считающихся цитаделями толерантности: в Нидерландах, Финляндии, Норвегии, Швеции и др.
Самое важное
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.