Молодой, не слишком успешный торговый агент из Ярославля получает в наследство от дедушки дом в латвийской провинции. Переезжает в Латвию. Обзаводится первыми знакомыми, другом-роботом, находит работу... Немного мелодрамы, детских воспоминаний, немного фантастики и тоненьким пунктиром наметки романтических отношений... Всего понемногу, потому что короткометражка, всего 17 минут зрительского внимания. Мое внимание картина держала от первой до последней секунды.
Вот и лето пришло. Перелистываю первый день летнего календаря, призывающий защищать детей, и вижу... нет, скорее слышу и чувствую другой призыв:
«Мой читатель драгоценный,
За моё здоровье выпей,
За второе за июня,
За Поэтки Деньрождень,
Дай салют шампанской пеной –
За стихи не крови рыбьей!..
Этот Мориц в этой Юнне
Распускает строк сирень».
Помните, как Никита Хрущев обещал американского президенту Ричарду Никсону показать Кузькину мать? Если не помните или не знаете, то скажу, что произошло это в 1959 году в Москве в Сокольниках на американской выставке. (Да-да, именно там, а не заседании Генеральной ассамблеи ООН, как ошибочно считается. В Нью-Йорке советский генсек стучал по столу ботинком).
Об инциденте, который произошел с депутатом сейма Артусом Кайминьшем сначала на борту самолета авиакомпании airBaltic, а потом и в полицейском участке рижского аэропорта, я прочел на одном из латвийских информационных порталов, будучи в Париже. Я подумал: а как бы парламентарий отреагировал на то, что в музеях Лувра и Орсе нет альбомов и путеводителей на латышском языке. Но есть на русском, который не является официальным языком Евросоюза. Если бы он повел себя так же, как в самолете, то, наверное, тоже бы познакомился с работой структур безопасности и порядка.
Удивительно, как порой внешний облик писателя контрастирует с его творениями. Так, например, когда я впервые увидел в Рижском Новом театре Владимира Сорокина – он приезжал на премьеру спектакля по его пьесе «Dostoevsky-trip» – я не ожидал, что он окажется тихим, даже застенчивым; говорил не очень складно, с явным заиканием. То есть никак не подумаешь, что такой человек способен писать такие книги, как «Голубое сало» или «День опричника».
Мне довелось поучиться на разных курсах повышения квалификации журналистов – в знаменитом шведском FOJO, Европейском медиа-центре в Маастрихте, Балтийском медиа-центре на датском острове Борнхольм, на Зальцбургском семинаре и т.д. А самыми первыми были курсы в Московском институте радио и телевидения еще во времена СССР. Там главными были занятия по документальному радио. Основное внимание, в основном, уделялось репортажу. И, как эталон, тогда нам предлагался для прослушивания и анализа репортаж из Карлсхорста о подписании Акта о безоговорочной капитуляции Германии.
На открытии персональной выставки Георгия Зерницкого в рижской Tattoo Art Gallery музыкальный журналист Ольга Петерсон призналась мне, что в его картинах видит что-то мистическое. Ей даже кажется, что персонажи на полотнах мастера в ее домашней коллекции по ночам оживают и начинают жить с свой собственной тайной жизнью.
«Молодые строптивы, без послушания и уважения к старшим. Истину отбросили, обычаев не признают. Никто их не понимает, и они не хотят, чтобы их понимали. Несут погибель миру и станут последним его пределом».
Что же это такое? Комедия с шуточками на уровне плинтуса, которая играется навзрыд – так, что сентиментальные зрители утирают слезы? Или драма, очень грустная история двух овдовевших людей, которая вызывает у публики взрывы хохота?
Дворцово-парковый комплекс Королевские Лазенки – это, пожалуй, мое самое любимое место в Варшаве. Небольшой – всего в два этажа - изящный, не отягощенный архитектурными излишествами абсолютно симметричный дворец. По бокам уходящие в заросли колоннады с арками внизу, переброшенные через озерную гладь к другим зданиям. И весь этот – один из лучших в Европе – образец зодчества раннего классицизма как бы парит над тихой водой и отражается в ней. Умиротворяющий пейзаж. Я восхищался и дворцовыми интерьерами, в том числе павильонов и придворного театра.
До того, как пойти на новую постановку «Раймонды» в Латвийскую национальную оперу, я вспоминал, когда я в последний раз видел этот балет Александра Глазунова. Не видеозапись – их несколько в моей домашней коллекции и лучшей из них я считаю ту, которая сделана в 2011 году в Ла Скала (балетмейстер Сергей Вихарев, дирижер Михаил Юровский, в заглавной партии Олеся Новикова).
Пейзажи словно ожившие полотна Алексея Венецианова. Платья и костюмы очень похожи на те, которые мы видим на портретах Василия Тропинина и Владимира Боровиковского. Да и выражение лиц очень напоминает те, что с картин XIX века — в современном российском кино такое встретишь не часто. То есть работа оператора, художника, костюмеров, гримеров в фильме «Две женщины» почти безупречная. Об этой новой ленте режиссера Веры Глаголевой по пьесе Ивана Тургенева «Месяц в деревне» мы в Латвии узнали еще в процессе работы над ней.
Еще в эпоху застоя я отбывал небольшой срок в заштатном (хотя и всесоюзного значения) НИИ. Переводил научно-технические публикации из иностранных источников. Работа была "не бей лежачего", платили - соответственно. О необходимости этого труда говорил хотя бы тот факт, что никому в голову не приходило исправить давнюю опечатку в реестре профессий в отделе кадров. И мы, переводчики, числились там как перевозчики. Никого, в том числе и нас, как-то не волновало, что мы должны перевозить и куда.
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Здесь молча всё здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребённых.
Я — каждый здесь расстрелянный старик.
Я — каждый здесь расстрелянный ребёнок.
Когда в отрочестве я читал «Детей капитана Гранта» Жюля Верна и «Сердца трех» Джека Лондона, то, как и многие в таком возрасте, сам мечтал о дальних морских странствиях и экзотических странах. Даже, кажется, пытался проследить на карте маршрут «Дункана» и скитания трех друзей по Кордильерам. А вот когда по школьной программе проходили поэму Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», мне как-то вообще не пришло в голову подумать о том, куда, собственно, отправились семь мужиков, «семь временнообязанных» за счастливой жизнью. Не говоря уже о том, чтобы последовать по тем же местам, где они шли. А вот хорошо известному рижанам российскому режиссеру Кириллу Серебренникову такая идея в голову пришла.
В университете шведского Карлстада отменили лекцию шведского карикатуриста латышского происхождения Ларса Вилкса. Там решили, что не могут обеспечить безопасность организаторов и тех, кто придет его послушать. Да и самого лектора. Ведь буквально две недели назад террористы устроили вооруженное нападение на кафе в Копенгагене, где Вилкс участвовал в конференции о свободе слова и праве художника оскорблять религиозные чувства.
Казалось бы, офисному планктону Бену Харкорту несказанно повезло: 11 сентября 2001 года он должен был быть по делам в одной из башен Нью-Йоркского Всемирного торгового центра, но вместо этого сбежал к своей непосредственной начальнице, с которой состоит в любовной связи в рабочее и нерабочее время. И вот сейчас сидит на диване своей любовницы и смотрит по телевизору новости о творящемся совсем неподалеку кошмаре. Там глобальные разрушения, тысячи погибших и пропавших без вести. А он тут в чужой (формально, но не по сути) спальне весь такой живой и здоровый.
«Никакой мрачности и депрессивности — только мелодии, которые приятно насвистывать, шлепая по лужам в солнечный весенний день», — так сказал один из слушателей после концерта Quadro Nuevo. Этот немецкий акустический квартет впервые приезжал в Латвию пять лет назад. Сейчас он в Риге и Елгаве завершал международный музыкальный фестиваль фонда Германа Брауна Winterfest.
Сообщение о том, что «Новая волна» - пусть и в другом формате – возвращается в Юрмалу, вызвало у меня весьма смешенные чувства.
«В чем я Райнис? Какой я Райнис? Где я Райнис?» - так мэтр российской режиссуры Кирилл Серебренников определил игру, в которую он играл с актерами Латвийского национального театра. И слово «игра» здесь, наверное, ключевое. И не только потому, что этюдная работа на спектаклем – один из любимых методов режиссера. А спектакль «Сны Райниса», премьера которого стала культурной сенсацией конца января, он сам назвал игрой в Райниса.
Как-то прогуливаясь с приятелем — журналистом Би-Би-Си — по многоликому и мультикультурному Лондону я услышал от него пессимистическое заявление: «Свою Европу мы потеряли окончательно и бесповоротно». Мимо как раз проходила группа индийцев, скорее всего сикхов, в дастарах и бородах. Я с трудом удержался, чтобы не задать ему наивный детский вопрос: «Ребята, а кто первый начал?».
Несколько лет назад я побывал в гостях у Марины Хофф. Красивый добротный жилой дом в центре Стокгольма, просторная, хорошо обставленная в классическом стиле квартира, картины из разряда музейных ценностей. И очаровательная, радушная хозяйка. За чаем и откровенной беседой деловой визит почти сразу превратился в дружеский.
Каких только детских книг нет сегодня на полках книжных магазинов. Обложки красочные, иллюстрации на каждой странице. А фантазии дизайнеров литературы для детей просто поражаешься. Конечно, и раньше дошколят и школьников издательства радовали красивыми и яркими книжками. Но при нынешнем изобилии это сейчас кажется каплей в море.
Писательский дачный поселок Переделкино. Подмосковный поселок без статуса населенного пункта, но со статусом историко-культурного заповедника. Творческий оазис, к которому все ближе и ближе подступает многоэтажный мегаполис.
В Риге в Музее истории Латвийской Железной дороги 24 ноября стартует первая — но судя по обещаниям организаторов, не последняя - международная ярмарка современного и актуального искусства ART Rīga Fair 2014.
В среде музыкантов ходит много разных баек и крылатых фраз от великих и о великих. Они передаются из уст в уста десятилетиями. А то и дольше. Один такой короткий диалог мне вспомнился сразу после первого и пока что единственного концерта в Риге российского пианиста Николая Луганского.
Мы ждем его в маленьком кафе на Рижском морском вокзале. Пьем чай с двумя органистками — Ингуной Путниней и Еленой Приваловой-Эпштейн и импресарио Галиной Полторак. Им надо накоротке обсудить с маэстро детали ближайших рижских представлений в конце ноября. А он еще в дороге из Даугавпилса, чтобы пересесть здесь на паром в Стокгольм.
В этом году мир отмечает 300 лет со дня рождения двух великих композиторов-реформаторов — Кристофа Глюка и Карла Филиппа Эмануэля Баха. Юбилей Глюка в Латвии не был отмечен вообще никак. По крайней мере публично. А о втором сыне Иоганна Себастьяна — «берлинском» или «гамбургском» Бахе — вспомнили только сейчас, через восемь месяцев после круглой даты. И то только благодаря клавесинисте Айне Калнциеме, которая решила посвятить его творчеству свой 14-й международный фестиваль камерной музыки Баха.
«Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете», — этот шуточный перифраз Шекспира, придуманный одним из оркестрантов московского Большого театра в 1935 году, сначала подхватила вся труппа. Потом «крылатую» фразочку много повторяли в театральных и около театральных кругах.
В парижском зале «Олимпия» 24 октября — концерт Мирей Матье, который начинает ее мировое турне, знаменующее 50-летие творческой карьеры сверхяркой звезды французского шансона. Потом будут выступления в Марселе, Лионе, Лилле, Нанте и, конечно же, в ее родном Авиньоне. Ну а далее две самые любимые страны певицы — Германия и Россия.
«... я надеялся понять,
Как умеют эти руки эти звуки извлекать...
А еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь».
Все вертелись в голове эти строки Булата Окуджавы, не отпускали ни во время этого удивительного концерта, ни после него.
Девятого октября 2014 года в Стокгольме был назван новый лауреат Нобелевской премии по литературе. Им стал французский прозаик и сценарист Патрик Модиано. Девятого октября 1944 года войска 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов заняли Вангажи и приблизились к рижским оборонительным укреплениям. До освобождения Риги от фашистов оставалось три дня. Казалось бы что может быть общего между этими двумя событиями, которые разделяют ровно 70 лет.
