В тот страшный летний день из Даугавпилса депортировали по меньшей мере 672 человека. В их числе — Рублевский Анатолий Фадеевич, 1896 года рождения, Рублевская Валентина Михайловна, 1894 года рождения, и Рублевская Ариадна Анатольевна, 1929 года рождения. Та самая девочка, сидевшая на крыльце.
Сейчас Ариадне Анатольевне за 90, и вести долгие разговоры ей уже не по силам. Главным собеседником для Rus.Lsm.lv стал старший сын Ариадны Анатольевны — Анатолий Галлер.
«Мама играла с подругами, когда пришли “дяди”. Спросили — где родители. Мама ответила, что на работе, вернутся через пару часов.
Через два часа “дяди” пришли снова и дали семье два часа на сборы.
Дальше — станция Грива, вагоны для скота и долгий путь на север», — вспоминает рассказы матери Анатолий.
До Москвы ехали вместе — Ариадна и родители. В Москве отца забрали. Больше его родственники не видели.
«Мамин отец, мой дед, Анатолий Фадеевич Рублевский — коренной даугавпилчанин. Работал учителем музыки в латышской гимназии, еще уроки труда вел. В молодости
две недели прослужил в армии Деникина, ни одного выстрела не сделал. Всё, что он успел, пока служил в этой армии — встретить бабушку, донскую казачку Валентину Михайловну Зембулатову — и влюбиться.
Но вы же понимаете — “белый офицер”: по тем временам вполне достаточно, чтобы арестовать и расстрелять.
И бывают же такие странные совпадения! С 1969 по 1971-й я служил в армии в так называемых Гороховецких лагерях Горьковской области, а в 80-е годы узнал, что именно там и расстреляли моего деда... Мама говорит, что я очень на него похож», — рассказал Галлер.
Ариадна и Валентина Михайловна ехали долго. По дороге люди умирали, тела выкидывали из вагонов прямо на железнодорожное полотно. Привезли Рублевских в село Потапово под Игаркой: «Мама рассказывала, что выгрузили практически в чистом поле. Местным жителям запрещали помогать “врагам народа”, но они всё равно старались помочь. Вначале жили впроголодь, варили суп из картофельных очисток. Летом очень выручали грибы и ягоды. Постепенно жизнь как-то налаживалась, мама с бабушкой перебрались в Игарку, потом — в Дудинку, крупнейший порт Сибири. Мама устроилась на работу. До войны окончила четыре класса, с тех пор нигде больше не училась. В 1948-м пошла работать почтальоном, еще подрабатывала уборкой бараков. В 1949 году она встретила моего отца, Артура Галлера; в 1950-м родился я, через два года — брат Петр».
Артур Петрович Галлер — из поволжских немцев. Сын врача и мемуариста Петра Карловича Галлера. Получил прекрасное образование: «Папа работал в порту, по специальности он инженер-строитель, знал пять языков — немецкий, французский, русский, древнегреческий и латынь. К моменту знакомства с мамой жил на вольном поселении, а до этого мыл золото в Якутии — ясное дело, “немецкий шпион”. Почерк у него был каллиграфический, лучше любого компьютерного шрифта. И еще я помню, как уже в Даугавпилсе к папе ходили студенты — он их языкам учил».
Артур Петрович был старше Ариадны Анатольевны на 28 лет, но счастливому браку это обстоятельство нисколько не мешало.
В 1958 году семья Галлеров отважилась покинуть Сибирь и приехать в Даугавпилс.
«Возможно, это не случилось бы, если бы не брат моего расстрелянного деда. Борис Фадеевич Рублевский жил в Риге на Заячьем острове, на месте его дома сейчас стоит телевизионная башня. Он бывал в Даугавпилсе и нашел документы на дом, где моя мама жила с родителями до 14 июня 1941 года. Борис Фадеевич с мамой связался, жены брата в живых уже не было — моя бабушка умерла в 1953 году от разрыва сердца, я ее совсем не помню… И мама решила вернуться. В доме жили несколько семей, он принадлежал локомотиворемонтному заводу. Нашли хорошего адвоката и выиграли суд — то есть
маме удалось на законных основаниях вернуть дом. Редкий по тем временам случай.
А жильцам дали отдельные квартиры, все остались довольны», — пояснил Анатолий.
Он говорит, что в семье не обсуждали политику. До 60-х годов вообще прошлое старались не вспоминать. В 1961-м Артур Петрович Галлер получил письмо о реабилитации и 360 рублей денежной компенсации.
«Я помню, что папа плакал и показывал всем это письмо. У отца был круг близких друзей, мне кажется, там он не очень лестно отзывался о советской власти. Анекдоты разные рассказывал. Но я был ребенком, меня это не касалось. Мама никогда никаких двусмысленных разговоров не вела. И у нас как-то не обсуждался национальный вопрос. В ссылке были латыши, литовцы, евреи, немцы, русские и другие национальности. Мама умела ругаться на разных языках. У меня было счастливое детство — помню сибирскую природу, морозы. Помню, как зимой на козлах (!) пилили замерзшего осетра — он еле поместился, такой огромный оказался. Еще запомнилось: выйдешь на улицу с чем-нибудь вкусным, например, хлеб с маслом, и надо успеть сказать: “Сорок один, ем один”. Тогда можно одному спокойно съесть. Если же не успел, то кто-нибудь крикнет: “Сорок семь, дай всем”. И надо делиться…
Когда я сравнительно недавно прочитал “Крутой маршрут” Евгении Гинзбург, то понял, что это и про нашу семью», — заключил Анатолий Артурович Галлер.
- В мае-июне 1941 года волна депортаций, осуществлявшихся в административном порядке, без суда и следствия, прошла по всем «новым» советским территориям — Молдавии, Западным Украине и Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии. В общей сложности было репрессировано не менее 250 тысяч человек, в числе которых были не только люди, объявленные НКВД «антисоветским» (например, политические и общественные деятели независимых стран Балтии) или «асоциальным элементом» (бывшие уголовники и проститутки), но и члены их семей, в том числе дети. Из Латвии в ходе «спецоперации», проведенной 14 июня, в отдаленные районы СССР и лагеря было вывезено свыше 15 тысяч человек. В пути, местах заключения и расселения погибли около трети репрессированных.
По данным российского правозащитного общества «Мемориал», члены семей направлялись на поселение сроком 20 лет в Казахскую ССР, Коми АССР, Алтайский и Красноярский края, Кировскую, Омскую и Новосибирскую области в качестве ссыльнопоселенцев, тогда как главы семей — в лагеря военнопленных НКВД СССР. Объявленные уголовниками сразу поступали в лесные «трудовые» лагеря системы ГУЛАГ. Общим для всех категорий высылаемых являлось то, что к моменту депортации никто из них не был даже формально осужден.
По данным «Мемориала», исследователи которого работали в первую очередь с российскими архивами, из Латвии было отправлено в общей сложности 19 эшелонов, причем первый из них — еще 13 июня со станции Даугавпилс, а последний — 21 июня. Общее число высланных в этих составах, указывает «Мемориал», составляет 16 924 человека, что превышает официальные латвийские данные — 15 424). Однако, поскольку эшелоны переформировывались в пути, часть депортируемых могла оказаться приписанной к нескольким составам.
