Мейерхольд поставил мольеровского «Дон Жуана» с кадильницами и арапчатами в 1910 году в императорском Александринском театре. В синод — не донесли.
Из тысячи моих френдов на фейсбуке человек триста, не меньше, — люди театра. Поэтому 27 марта вся лента была сплошь в поздравлениях. А на следующий день стало не до того. Скандал вокруг оперы «Тангейзер» в Новосибирском театре оперы и балета, который, казалось, уже шел на убыль, вспыхнул вновь: митрополит Новосибирский и Бердский Тихон (который спектакля не видел, но был им возмущен), призвал на «молитвенное стояние в защиту чувств верующих» 29 марта всю свою паству, — а в Новосибирске проживает 1 500 000 человек, — заранее назвав отсутствующих христопродавцами.
Таковых оказалось 1 490 000 человек, в том числе, по-видимому, и сам вдохновитель собрания, среди митингующих не замеченный.
«Оставит ли синод на кафедре митрополита, отождествившего себя с распинателями Христа? (...)
Может ли считаться духовным пастырем города человек, который так оскорбил более 99 процентов его населения?
И если после почти 25-летней проповеди архипастыря в русском старом городе 99 процентов населения по его же оценке оказались христопродавцами — не есть ли это оценка самому архипастырю?»
После этого поста я, сама себе не веря, подписалась на автора, протодиакона Андрея Кураева.
В тот же день, 29 марта, в воскресенье, российский министр культуры Владимир Мединский уволил директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича и назначил на его место генерального директора Михайловского театра Владимира Кехмана. Который много чем известен. Например,
— своим некогда успешным бизнесом по импорту фруктов (весной 2012—го фирма JFC обанкротилась, а в сентябре 2014 года трое ее руководителей, включая Кехмана, получили статус обвиняемых по уголовному делу о мошенничестве, которое в декабре 2012 года по заявлению Сбербанка возбудило Следственное управление МВД по Санкт—Петербургу),
— ролью Принца Лимона в балете «Чипполино» (видео);
— и речью на обсуждении «Тангейзера» в Минкульте («То, что было сделано в Новосибирском оперном театре, — это кощунство. Я, как человек верующий, крещеный, православный, как еврей, воспринимаю это как оскорбление. Это демонстрация внутреннего нечестия в стиле и духе союза воинствующих безбожников».)
30 марта господин Кехман приступил к исполнению своих новых обязанностей, пообещав первым делом переименовать вверенное ему учреждение Большой театр Сибири, а из Кремля сообщили: замглавы администрации президента Магомедсалам Магомедов предложил ввести предварительный просмотр репертуара государственных театров перед показом — во избежание ситуации с постановкой оперы «Тангейзер».
И правильно. А то что же получается. По фейсбуку подписи какие-то собирают, хэштег #вотумнедоверияминкульту появился, театровед Глеб Ситковский пишет — «В поддержку Бориса Мездрича в ситуации с «Тангейзером» выступили: Лев Додин, Валерий Фокин, Марк Захаров, Олег Табаков, Александр Калягин, Евгений Миронов, Андрей Могучий, Галина Волчек и много кто еще — труднее вспомнить, кто не выступил. В таких случаях говорят «все театральное сообщество». Если министр культуры плюет в морду всем вышеозначенным людям, сажая на директорское место вовремя подсуетившегося подлеца, то пресловутое «театральное сообщество» должно требовать отставки министра. Министр культуры, противопоставивший себя людям, которые эту самую культуру в стране и формируют, обязан уйти», председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин говорит TACC, что решение министра культуры было несправедливым: «Рубим сук, на котором сидим», если дословно. Опять же Союз кинематографистов и профессиональных кинематографических организаций и объединений России отставки министра требует.
Как будто она что-то изменит, эта отставка.
Как будто что-то изменило то, что 10 марта административное дело, возбужденное в отношении директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича и режиссера Тимофея Кулябина по ч.2 ст.5.26 КоАП РФ (умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение), было прекращено «за отсутствием события правонарушения».
Мы с вами в другом государстве живем, у нас свои министры, свои проблемы, а когда недавно позвонил Айнар Рубикис, который осуществлял музыкальное руководство постановкой и продирижировал всеми кулябинскими «Тангейзерами», от первого до, вероятно, последнего, — спросить о том, как в Новосибирске дела, постеснялась. Почему на сайте театра появилось объявление о замене ближайшей «Мессы» Бернстайна (сделанной Айнаром в союзе с Резией Калниней) на «Золушку» Прокофьева, не знаю и фантазировать не хочу.
Я о другом. О том, что мир меньше и теснее, чем кажется.
Не только Айнар и Резия оставили часть души в Новосибирском оперном, но и тенор Андрис Лудвигс, который пел в «Тангейзере» одну из главных партий, и маэстро Андрис Вецумниекс, и художники Кристап Скулте и Анна Хейнрихсоне, и хореограф Илзе Зириня. А режиссер «Тангейзера» Тимофей Кулябин и сценограф Олег Головко в нашем Русском театре когда-то работали.
И связей таких не перечесть. Их можно, конечно, резать по живому, как Алвис Херманис в прошлом году (логика его понятна: подавляющее число художественных коллективов в России — государственные; сотрудничество с ними означает сотрудничество с системой). Или стесняться и не афишировать — такие примеры тоже есть. Можно за голову хвататься и спрашивать у тех, кому заниматься своим делом на том берегу все трудней: «Ребята, не пора ли чемоданы паковать?».
Нет, не пора, ответили мне. Не дождутся. Это наша страна.
Хотя прекрасно осведомлены, чем кончилось с Мейрхольдом. А перед этим — со «святейшим, правительственнейшим» синодом.
Если история с «Тангейзером» — новый виток спирали, никому не позавидуешь, ни им, ни нам.
Но что, если 5 апреля на площади Ленина (ух!), перед оперным театром, на митинг «Новосибирск за свободу творчества» соберется хотя бы 1000 и 1 человек?
