КОНТѢКСТЪ
Сія піеса — первая изъ написанныхъ А.П.Чеховымъ. Ему тогда было 18. Онъ еще учился в гимназии. Съ названiемъ...
Так. Надоело. В общем — с названием сложно. По письму Чехова, датированному октябрем 1878 года, было восстановлено название «Безотцовщина», но известна она также как «Пьеса без названия» и «Платонов».
При жизни автора пьеса ни разу не публиковалась — ее нашли и опубликовали через 19 лет после смерти А. П. Чехова, в 1923 году. Она огромная — 4 действия и больше полутора сотен страниц, так что, если ставить ее целиком, то выйдет часов семь, никак не менее. К тому же в ней 20 (двадцать) действующих лиц — тех, у кого есть хоть слово текста. Список персонажей автор завершает ремаркой «гости, прислуга». Поэтому постановщики пьесу всегда сокращают. Никита Михалков использовал «Безотцовщину» (вкупе еще с несколькими чеховскими произведениями) фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино».
Оооочень запоздалое, но от того тем более необходимое пояснение: автор сего текста — вовсе не Театральный Критик, а просто несколько пристрастный зритель. А потому всё написанное — и ранее, и сейчас, и в будущем — исключительно личное пристрастное мнение.
Из России — в Америку. С любовью, ага
Дж.Дж.Джиллинджер, как и его предшественники, бравшиеся за эту пьесу, сократил её до вполне вменяемых двух действий. Сам же и перевел текст на латышский. И пошел дальше — перенес действие из России конца XIX века в Америку середины XX в. В релизе говорится о 60-х годах, но судя по тому, что все женские персонажи одеты в стиле new look, это всё же 50-е. Хотя это всё — чистой воды условность, время действия не обозначается со сцены никак. Зачем это путешествие во времени? Джил интервью не дает, а директор Лиепайского театра Херберт Лаукштейнс пояснил: когда он задал этот вопрос режиссеру, то услышал — мол, это «глобальные проблемы человеческих чувств, поэтому нет разницы, когда и где это происходит».
С точки зрения происходящего на сцене этот перенос во времени и пространстве никакого смысла не имеет и никак не отражается на действии.
Можно лишь предположить, что нарядить девочек в нью-лук, а мальчиков в ковбойско-джинсовом стиле — проще, чем возиться с костюмами конца XIX века. К слову, художник по костюмам Анна Хейнрихсоне, снова работавшая в Лиепайском театре после долгого перерыва, с задачей справилась великолепно — просто глаз радуется. Другое преимущество переноса а-ля Америка — сценография. С дворянской усадьбой возни было бы больше. Сценографией занимался Кристиан Бректе, и получилось очень неплохо, «простенько и со вкусом», хотя от Кристиана всегда ждешь чего-то особенного.
Джиллинджер оставил восемь персонажей и всех переименовал на американский манер. Правда, Платонов фамилию сохранил, но стал Майклом (Эгон Домбровский). Его жена Саша стала Нэнси (Самира Адгезалова). Анна Петровна Войницева, молодая вдова и генеральша, стала Джоанной (Сигне Данците) и просто хозяйкой дома, куда съезжаются гости в первом действии. Сын генерала Войницева от первого брака Сергей превратился в Билли (Мартиньш Калита), а его жена Софья стала Сарой (Эверита Пьята). Родство «по генеральской линии» не фигурирует. Иван Иванович Трилецкий, полковник в отставке, превратился в Джорджа (Эдгар Пуятс), мельком упоминается, что он шериф. Саша/Нэнси так и осталась его дочкой. Грекова, которую обхаживает Трилецкий, стала Пегги (Анете Берке). А помещик Порфирий Семенович Глагольев, весьма неравнодушный к Джоанне, стал Джоном (Каспар Годс). В процессе сокращения Джил выкинул все «кредитно-финансовые» вопросы и касающиеся их интриги, почти все «убийственные» и «самоубийственные» действия оставшихся и изгнанных персонажей и т.п. Оставил он исключительно любовный черт-знает-сколько-угольник.
«Скучно на этом свете, господа!»
Ну да, это не Чехов, а другой русский классик — Гоголь. Тем не менее —
скучно, очень скучно героям пьесы (и, если уж откровенно, и зрителям маетно). У Чехова Войницева и Трилецкий хотя бы в шахматы играют, а у Джила сразу начинают с выпивки.
Это забавно выглядит: Джоанна ждет гостей и выпивает, по очереди приходят гости и каждый приносит бутылку виски. И вот появляется долгожданный Платонов — весь такой а-ля ковбой. Хотя вообще-то бросивший университет местный учитель. Очень скоро начинаешь недоумевать — почему его все так ждали и так с ним носятся? По мнению Джона, Платонов — лучший пример современной неопределенности и герой ненаписанного романа.
Ну, и что же делает этот «герой нашего времени»? Откровенно троллит Пегги и доводит ее до слёз, хотя его специально просили девочку не обижать. Но ведь он считает ее дурочкой, а значит... Узнает в Саре свою студенческую любовь и... упрекает в том, что она его избегает, а он-то ее считал умной и понимающей женщиной; в ответ на возмущение хамит — мол, «тебя преследуют и за руки хватают, отнять хотят у мужа? В тебя влюблен оригинал Платонов? Это ж так льстит самолюбию!».
Вишенкой на торте — упрек, что «я ж тебя так любил, как ты могла выйти за Билли?»
Единственный, кто хоть как-то ставит это дерьмецо на место — Джордж. Он резко бьёт Майкла под дых за насмешки над любовью Джорджа к Пегги. Что показательно — после короткой паузы разговор идет, словно и не прерывался вовсе.
Платонов — классический нарцисс-манипулятор. Все у него виноваты, а он белый, пушистый, весь такой непонятый этими серыми людишками. «Нет, я не Байрон, я другой» (ну, конечно, как же, уже вся бегу). И совершенно непонятно, почему вокруг него такая вакханалия. Пегги к нему льнёт, он ее ласки принимает, а потом отталкивает: «Не люблю дурочек, своя есть». Это о жене, которая его буквально боготворит, а он ей выдает: «Ну почему ты не муха? Среди других мух со своим умом ты была бы самой умной мухой!». Джоанна ему открытым текстом говорит — мол, хочу тебя! Он сыплет комплиментами, жеманно отбивается со словами — «И к тому же я все-таки… хоть немножко, да женат!», а
в итоге позволяет увести себя в спальню со словами «Ну, пошли! Но ты бы знала, как мне не хочется!».
Накувыркавшись с Джоанной, возвращается домой, получает письмо от Сары — мол, жду. И со словами «только этого мне не хватало» таки уходит к ней.
Это мужчина или бедная овечка, то есть баран, которого кто угодно со двора свести может? С другой стороны — удобно-то как! Это ведь не он, это они, бешеные бабы-дуры!
Целиться надо было лучше
На высказанное в антракте недоумение — мол, что это вообще такое? — один из сотрудников театра посоветовал досмотреть до конца — мол, там такой финал!..
Школьный класс. Надпись на доске I'm a cowboy. Пьяный в хлам Платонов рисует под надписью цветочки. Сара врывается и требует уехать вместе, чтоб начать новую жизнь. Узнав, что она поведала Билли об их связи, Платонов обвиняет ее, что она убила своего мужа. Приходит Джоанна и Майкл в итоге хочет уехать с ней. И убеждает себя: «А Сара? А Сара — пусть...». Следом врывается Нэнси — мол, наш сын очень болен! Это известие занимает Майкла пару минут, затем он переключается на свою ударенную руку.
Проговаривается жене о связи с Джоанной, а потом набрасывается на Нэнси — мол,
как она смеет его не прощать и не жалеть?! Подумаешь, что он (всего) с двумя ей изменяет!
«Ну хоть заботься обо мне, если любить не хочешь».
Появляется Билли с револьвером. Умоляет отдать ему Сару обратно. Выстрелить так и не решается. Прибегает Пегги и вешается Платонову на шею. Их застает Сара, хватает брошенный Билли револьвер и стреляет в Майкла. Тот падает, Джоанна рыдает над телом: «Жизнь моя!», остальные дамы стоят вокруг.
И — тот самый обещанный финал — Платонов встает, под хохот публики говорит Саре: «Не попала!», идет к доске, стирает с нее всё, пишет «1 сентября» и садится за учительский стол. Все четыре дамы усаживаются за парты и смотрят на него с обожанием. А значит, «и еще неоднократно выйдет зайчик погулять»...
Второй раз за последние пару сезонов хочется спросить у Джиллинджера, зачем было вот это всё ставить? В прошлый раз такой вопрос возник после «Рая». Сейчас —
ищешь синоним к вот это всё, а находишь только — «влажные мечты прыщавого подростка».
Иначе — почему все женские персонажи влюблены в этого вечно пьяного хама? Да и все мужские персонажи считают его классным парнем. С чего вдруг?
Впрочем, зрители-мужчины, глядя на это убожество, могут думать, что раз на такое бабы вешаются, то они-то точно лучше! А зрительницы посочувствуют героиням — мол, уж они бы с таким ни за что!
И о хорошем
Все актеры прекрасно играют, это без вопросов. Эгон Домбровский со своей бьющей через край харизмой вытягивает предложенный режиссером образ. Мартиньш Калита нежен и трогателен, каждым словом и даже жестом показывая любовь Билли к жене. Самира Адгезалова хороша — ее Нэнси обожает непутевого мужа, и просто умирает от той боли, которую он ей причиняет.
В одной из сцен во время диалога Джоанны и Майкла накатывает дежавю. Кажется, что Сигне играет Лукрецию Борджиа из одноименной постановки, а Эгон — Зилова из «Утиной охоты». Оба спектакля ставил в Лиепае Джил, и были они прекрасны. А тут —
то ли Джил свои же шаблоны использовал, то ли актерам пришлось самим образы до ума доводить.
В общем, очень странное послевкусие оставляет Платонов со всеми его женщинами.
Напоследок
«Платонова и его женщин» после вчерашнего показа можно будет увидеть уже только в следующем сезоне. А завершится 110-й сезон Лиепайского театра 10 июня великолепной «Женитьбой» и вручением призов Управления культуры Лиепаи. До 8 июня свое мнение о лучшей постановке, лучших актерах и актрисах в ролях первого и второго планов зрители могут высказать здесь.
Либа Меллер
Фото: Зиедонис Сафроновс
