Андрей Шаврей: Проклятое бессмертие «Турайдской розы»

Обратите внимание: материал опубликован 6 лет назад

Обычно интеллигентный критик, описывая новое творение, которое смотреть необязательно, нейтрально пишет – «видно, что проведена большая работа». И опытный читатель понимает, что к чему. Так вот, после премьеры «Турайдской розы» в Латвийской Национальной опере хочется написать, что тут действительно проведена большая работа, но - написать без всякой иронии, с уважением и даже восхищением к создателям произведения.

Первым делом хочется разобраться с одной мелочью, которая при небольших размерах нашего государства мелочью быть никак не желает. Дело в том, что автор музыки Зигмар Лиепиньш уже почти четыре года является и председателем правления нашей Оперы. Сам господин Лиепиньш перед премьерой сдержанно просил акцентировать внимание на том, что «в данном случае я в первую очередь композитор». Многие явно акцентировать этот момент не пожелают, а зря, ведь это лишь отвлекает от сути.

Но здесь для сравнения можно припомнить, что, например, великий Густав Малер был директором Придворной оперы в Вене, но в памяти он остался, прежде всего, как гениальный композитор. И кто уж помнит о его директорстве, кроме как знатоки? Ах, вам смущает такое сравнение с классиком? Пожалуйста – «есть вполне нейтральный сюжет»: в семидесятых годах прошлого века директором Большого театра СССР был композитор Кирилл Молчанов (кстати, отец знаменитого тележурналиста Владимира Молчанова), но в памяти ценителей высокого искусства он остался, как автор балета «Отелло», который в те годы и был поставлен в главном театре Советского Союза.

Кстати, сравнение с Молчановым тем более уместно, что в широких народных массах он навечно остался, как автор песни «Огней так много золотых на улицах Саратова» из замечательного кинофильма «Дело было в Пенькове». И был автором такого редкого по тем временам жанра, как мюзикл - например, «Одиссей, Пенелопа и другие».

Пусть господин Лиепиньш, который наверняка читает сейчас эту статью, пропустит этот абзац (просто информация, изложенная в нем, для него явно пройденный этап). Но стоит отметить, что он, как и Молчанов, широко известен с советских времен, как автор эстрадного хита («Не боюсь я муравья... Надо, надо, надо по-по-подумать»). А двадцать лет назад латвийский народ всколыхнул его мюзикл «Собор Парижской Богоматери» - отличный образец жанра, который, кстати, показывали на сцене руководимой им нынче Оперы.

Так вот, в данном случае Лиепиньшу удалось то, что многим его коллегам по эстраде, переросшим этот жанр, не под силу - он вполне удачно, и без видимых миру слез перешел (если угодно - прорвался) в оперный жанр. И перед нами, что бы там болтали, не мюзикл (сборник вокальных номеров), а полноценный оперный «продукт». «Эстрадник», взявшийся за так называемый «высокий жанр», все равно рискует выдать «на гора» обилие песен в симфоническом исполнении, связанных между собой общим сюжетом, но конечный результат ни в коем случае оперой так и не станет. И тому достаточно много примеров как в Латвии, так и вне ее.

В «Турайдской розе» перед нами музыкальный материал на два с половиной часа, с разнообразными, практически ни разу неповторяющимися мелодиями. Разумеется, с увертюрой (она, как и положено, изначально предвещает печальный финал), с ариями, дуэтами, хором. Только хор незаметно устроился в оркестре - то ли для «загадочности», то ли, скорее всего, для того, чтобы высвободить место для артистов балета. Сразу же о танцах - их в постановке Элиты Буковской тут достаточно во всех трех отделениях. В конце концов, действо происходит в замке, тут еще и свадьба, ничем хорошим, как мы знаем, не закончившаяся.

Стоит гадать, сколько тут сделано композитором труда - то ли это писалось «на одном дыхании», то ли материал выстрадан годами. Но факт налицо - материал есть, и весьма достойный. В опере ведь мало написать музыку, ее еще надо оркестровать, сложить со словами (автор текстов - Каспар Димитерс), а вот это уже все серьезнейшая работа - и дома, наедине с собой, и потом и с оркестром во главе с Мартиньшем Озолиньшем, и с артистами. И вот хотите верьте, а хотите нет (лучше проверьте), но она явно удалась.

Я немного завидовал многочисленным иностранцам в партере (действительно, почему бы не зайти в Оперу в европейской столице, тем паче, что премьера?) - они точно не знали, что автор музыки директор театра. И они явно не слышали о старинной латышской легенде о Турайдской розе, погибшей из-за любви в XVII веке. То есть, они были во всех смыслах абстрагированы от наших местечковых предвзятых мнений. Но аккуратно досиживали до конца и с удовольствием аплодировали не только золотому убранству небольшого, но красивого европейского театра, но и прекрасным солистам, вполне себе общепринятой оперной драме (любовь-интрига-смерть) и, конечно же, музыке.

Не знаю, насколько это мне удалось, но перед тем, как занять место в театре, я постарался воспринять предлагаемый материал «глазами иностранца». Действительно, что мы видим на сцене? Классический оперный сюжет - с интригами, предательствами, с любовной линией (она любит его, но в отношения вторгается третий) и, конечно же, с непременным убийством в финале (ножом, почти как в «Кармен», извините за сравнение). И извините, что Латвия не удосужилась стать еще 150 лет мировым оперным центром наподобие Милана, но даже и без этого сюжеты, подобные вердиевским «Отелло», «Дон Карлосу» и «Риголетто» у нас вполне имеются - и легенда о Турайдской розе одна из них. Стоит лишь покопаться. Вот Райнис сто лет назад, кстати покопался - и нашел старинные документы, в результате чего и появилась его драма «Любовь сильнее смерти».

Так что для нас особенно ценно, что для полноценной оперы использован местный материал. И, конечно же, жаль, что все-таки оперный жанр у нас стабильно связан с XIX-началом XX века. И что в мире средний слушатель, конечно, стандартно предпочтет «Травиату» и «Севильского цирюльника» в любой интерпретации, чем малоизвестный сюжет, происшедший где-то в глубинке Латвии. А ведь предложенный нынче материал вполне рентабелен - этот спектакль можно показывать на гастролях не только в пределах нашей маленькой, но гордой страны.

Правда, явно неожиданным стало для некоторых ценителей латышского фольклора, что в «Турайдской розе» нет музыки и танцев в национальном стиле (типа «Дирла-дирла-тра-ла-ла»). За исключением танца на свадьбе в исполнении учащихся Рижского хореографического училища (впрочем, костюмы совсем не с узорами в стиле «лиелвардского пояса»). Нет явных знаков, указывающих на то, что действие происходит именно в Латвии.

Вообще, с подачи авторов спектакля (в том числе и при участии режиссера Инары Слуцкой) перед нами явно стилизованный сюжет, приближенный к «оперной середине». Если не вникать в историю сюжета, то может показаться, что местами это классическая французская история периода «галантного века» с местами почти испанскими страстями и со светской начинкой в виде заехавшего в глубинку Латвии ясновельможного пана Якубовского (чем не напоминает Лжедмитрия с его Мариной Мнишек?). Который, подлец, решил овладеть 19-летней Турайдской розой, а та ему отказала и в результате ее зарезал. И в финале над ее бездыханным телом пропел полную горечи арию со словами «Проклятое бессмертие!». Бас Рихард Мачановский с его «отрицательным обаяние» и прекрасным голосом тут в самый раз. Занавес! Аплодисменты!

Перед нами то, что в мире искусств называют неоклассикой. Золотая середина, которая может не быть по душе поборникам фольклорной старины (с одной стороны) и может показаться старомодным для европейских «новаторов» (с другой стороны). Но всем не угодишь. Но тот, кто следит за оперным процессом не только в Латвии, может увидеть, что автор музыки, как минимум, знаком с не самыми последними по времени музыкальными тенденциями в современном оперном жанре.

Я слушал состав, где в роли Майи (она же Турайдская роза) пела молодая певица Марлен Кейн, лирическая и трогательная. Но тут как раз тот случай, когда чуть ли не на первый план перешла исполнительница роли второго плана - большую порцию аплодисментов и криков «Браво!» получила исполнительница роли Волшебницы Сонора Вайце, блистающая на нашей сцене уже 25 лет.

Некоторые зрители критиковали сценографию Мартиньша Вилкарсиса - конечно, все мощно и монуменатально, при этом в хорошем смысле слова минималистски, но... дескать, «мрачно, серо». Впрочем, дело происходит в замке, а серый цвет при нашей метеорологии - как раз самый аутентичный.

На этом фоне ярко выделяются костюмы работы Иоланты Римкуте - ярко красный у Майи во втором отделении, белоснежный в третьем, а также фиолетовый, бордовый у других героев...

Как и положено в современном оперном жанре, одну из главных ролей в спектакле играет свет. И тут несомненная удача в том, что художником по свету стал известный российский мастер Дамир Исмагилов, который в сотрудничестве с видеохудожником, выступающим под творческим псевдонимом «-8» (молодой художник из Лиепаи) подчеркнул трагичность, мистицизм и возвышенность всей этой оперной драмы. Тут вам и орел, как символ чего-то строгого и высокого, и загадочные клубки нитей, будто растения в ночь Лиго, которые опутывают и героев, и зрителей, пытаясь погрузить их в глубины подсознания. 

Вы с чем-то не согласны? Тогда давайте рассуждать проще. Попробуйте сами написать, поставить и исполнить хорошую оперу. Или, уж извините, что напомнил опять, хотя бы попробуйте сочинить на досуге «Не боюсь я муравья».

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное