Собственно, почему так поздно я решил стать гражданином? В конце концов, окна натурализации открыты еще в 1995-м, а с 1998-го так и вообще любой житель Латвии может стать гражданином – после сдачи экзаменов на знание языка и истории.
Будете смеяться, но и мне самому тяжело ответить на этот вопрос. Потому что это долгая дорога в дюнах.
Кратко: на баррикадах в январе 1991-го был (медаль за это мне не надо). Язык знаю нормально, а уж историю – получше иных граждан искренне уважаемой титульной нации. С великим композитором Петерисом Васксом выпивал. Вино. Раймонд Паулс пару раз назвал другом, а один раз послал к лешему. Из чего прихожу к выводу, что я и так патриот.
А вообще тут надо возвращаться к событиям 23-летней давности. Мне тогда как раз исполнилось 18 лет и я успел участвовать в выборах в Верховный совет, а заодно и проголосовать за независимую Латвию на референдуме в марте 1991 года. Разумеется, проголосовал «за» Народный фронт и «за» независимость. И правильно, конечно, сделал. И это был единственный за всю мою жизнь акт волеизъявления. Пока что единственный.
В день провозглашения Декларации о восстановлении независимости Латвии 4 мая 1990 года был искренне счастлив. Не завидую молодым — подобных поводов искреннего счастья у них не предвидется.
Потом наступил осень 1991-го и меня призвали в армию. Латвийскую. Парадокс? Но тогда не было разграничения на граждан и неграждан, поэтому призывали всех. Ну, вот и я попал. И давал клятву: «Служу Латвии!» С «калашниковым» в руках. Кстати, это были первые 300 человек, поклявшиеся на верность нашей Республике. Некоторые латыши, сбежавшие за день до клятвы, говорили, что я дурак.
Отслужил год. Охранял Центральную тюрьму. После этого стали призывать уже только граждан. А повсюду появились эти очереди – в одну становились урожденные граждане и их потомки, в другую – приезжие. Я приезжий. Мой дед пришел в Латвию с музыкой (как это ни ужасно, был кларнетистом в военном оркестре).
В общем, если искренне, то дураки все же были те, кто разделил нас на те две очереди. Нет, я понимаю, что моя соседка Рутыня ко мне не стала относиться хуже, но…
Обид нет. Да и не было. Но есть сожаление, что не услышали. И что разделили. А что делать теперь? Как что? Натурализоваться.
Сейчас совсем честно. В начале этого года я поехал в Египет, на гору Моисея. В третий раз. Скажем так, теологическая линия. До Иерусалима пара часов езды. С негражданским паспортом путь закрыт. Сидел с паспортом на груди. Думал. На второй день после приезда в Ригу пошел в натурализационный отдел. Как раз все удачно совпало – начало крымских событий и т.д. На этом фоне сделанный выбор выглядит, думаю, более четко.
Сдавал экзамен 14 июля, в день взятия Бастилии. Сидел в зале один, передо мной три дамы и пять видеокамер. За 10 минут ответил на все вопросы в анкете. Вышел, 10 минут ждал в коридоре. Вернулся. Дамы по очереди пожали руки. Председатель комиссии сказала: «Выдающаяся работа, выдающаяся!» Ни одной ошибки, самому странно. Дедушка, советский военный кларнетист «виноват», что понимаю и люблю Язепа Витолса и… Петериса Васкса, конечно!
Во время натурализации случились две закавыки. Процесс приостанавливался. Сперва выяснилось, что я не заплатил в прошлом году административный штраф в 10 летов. Нет, не за пьянку. За канализацию! Заплатил сейчас 14 евро. Потом пришло письмо, что 46 евро в налоговую должен. Заплатил.
На церемонии произнесения клятвы в исполнительной дирекции Латгальского предместья Риги атмосфера была пасторальная. Одна девушка жевала жвачку. Кто-то пришел в спортивных штанах. Справедливости ради сказать, из нынешних 77 новограждан это были исключения.
«Зачем тебе все это нужно?», — слышал я раз 50 за последние месяцы. Ну, как зачем…
Выяснилось, что многие сдают на гражданство ради выгоды. Некоторые —чтобы тут же уехать в Европу, устроиться там на работу. Кстати, было достаточно много на нынешней церемонии молодых. Но меня удивило и то, что были пенсионеры. Им-то зачем? Был смешной армянин, который все время нервничал: «Ой, а что там надо говорить?» Я ему сказал мирно: «Не волнуйтесь, вам скажут».
Знаете, без всякой лишней лирики замечу, что вот эти 77 в какой-то степени показались мне семьей, со всеми деталями. Кто-то хуже, кто-то лучше. Совсем как в ноябре 1991 года, когда клялся с Калашниковым в руках. Еще и делить что-то…
