Алексей Романов: Хрупкий мир Георгия Зерницкого и его обитатели

Обратите внимание: материал опубликован 6 лет назад

Рижский художник Георгий Зерницкий выставляется не часто. Но каждая его персональная выставка — это событие. Это потому, что творческий почерк его уникален. Георгий Зерницкий — это абсолютная узнаваемость. Посмотришь на любую его картину и сразу скажешь, кто автор. Ни с кем не перепутаешь. Дети и взрослые на его полотнах чудаковаты, наивны, порой смешны. Но все на его картинах очень-очень по-доброму. Их нельзя не полюбить.   

Свои новые работы Георгий показывает сейчас в рижской галерее Art Studio №1. Ее владелец Герман Беркович признается, что три раза предлагал Зерницкому устроить выставку в этом пространстве.  

И все три раза тот отказывался. Вежливо, скромно, мол, не готов еще, нечего показывать.  

— Отказался, и ладно, — вспоминает Герман Беркович. — Вообще-то я ни к кому даже дважды с таким предложением не обращаюсь. У меня в галерее очередь художников не на один год вперед. Георгий по числу моих приглашений стал исключением. Это потому, что я слишком высоко ценю его как художника. Но на нет и суда нет.  

Однако выставка все-таки состоялась. Не по инициативе галериста. Георгий сам пришел.  

— Герман, ты, наверное, на меня обижаешься? 
— Конечно, я на тебя обижаюсь! Кроме тебя, мне никто не отказывал.
— Герман, ну, прости, не обижайся. Я согласен! 

Почему Зерницкий передумал и решился выставиться в Art Studio №1? Ответ прост. У него к этому моменту уже накопилось столько новых картин, что на стенах совсем небольшой галереи их пришлось вешать аж в три ряда. Всего поместилось сорок полотен. И практически ничего из представленного публика до сих пор не видела. Я узнал только одну работу — «День ангела», видел ее на предыдущей выставке мастера тоже в небольшом пространстве столичной Tattoo Art Gallery. Там верхом на стуле сидит девчонка с растопыренными косичками и грустно смотрит на тебя, стоящего перед картиной. Рядом столик с тонюсенькими ножками. На нем тонкая высокая вазочка. Сзади окно и овальное зеркало с воткнутым в него уже совсем выцветшим пером павлина.  

— Гости уже ушли. Или еще не пришли… Или совсем не пришли, — поясняет Георгий.  

Мы переходим к следующему полотну.  

— Это кто-то забыл на скамейке свою игрушку. 

«Зайку бросила хозяйка…»—вспоминается мне детский стишок.  

Сам Георгий Зерницкий называет все свое творчество ностальгией по детству.  

— Все у меня вытаскивается из детства, — говорит он. — Может, что-то вспомнил или увидел что-то знакомое… Может, что-то прочитал. Отсюда все начинает раскручиваться. Потом наброски и эскизы карандашом.

Бывает, что листаю старые работы, и из какой-то детали рождается новый сюжет. И тогда уже сажусь и не могу остановиться, пока картина полностью не готова.  

Галерист Герман Беркович предполагает, что художник в детстве или в юности пережил какую-то душевную травму. Отсюда такая щемящая грусть в каждой его работе. 

— Сюжеты разные, а настроение одно, — говорит Герман. — Георгий — художник одного не меняющегося ощущения бытия. 

Сам Зерницкий признается, что знакомые то и дело предлагают ему поменяться, придумать что-то новенькое. 

— А как я буду делать что-то другое? Это уже будет не мое. Это уже буду не я. Это уже будет не Зерницкий. 

Он пишет свои картины маслом. Но выглядят она как пастели. Разные оттенки голубоватого, сероватого, желтоватого, светло-коричневого. Жемчужные и изумрудные тона. 

— Я так хочу, чтобы они выглядели «масляными». Открытый цвет какой-нибудь — красный, синий, зеленый… Но, когда у меня «выскакивает» что-то яркое, я тут же его приглушаю. Жалею потом, но все равно… Чувствую, что это не мое. Через себя не перепрыгнешь.  

— Он прекрасный колорист, замечательный мастер композиции, — характеризует творчество Зерницкого его коллега по изящному искусству Николай Кривошеин. 

— А еще он романтик. У него всё такое изящное, утонченное, воздушное. Его персонажи, конечно, грустные, но очень красивые.  

Я бы сказал, что не столько красивые (да и вообще некрасивые в гламурном смысле!), сколько обаятельные и трогательные. Вот пара — он играет на маленькой гармошке, она поет. Напоминают номер «Лицедеев», поющих Blue Canary. Так и слышится: Blue canary di ramo in ramo, gorgheggi al vento il tuo richiamo. А вот мальчик в кафтанчике цвета фиалки бежит по лугу с сачком. И ты почти ощущаешь аромат полевых цветов. А вот парочка, обнимающаяся на пустыре. Про эту картину автор сказал только одно слово: «Любовь». Девочка сидит на крыше в наушниках — судя по выражению лица, музыка невеселая. Мальчик на деревянной лошадке — сам, как игрушечный. Женщина с ангелочком на руках — сама осторожность. Клоун, заснувший прямо в своем цирковом костюме. Прислушаешься  и услышишь, как он посапывает. Еще два арлекина… Еще близняшки, очень похожие на двух пташек в гнездышке. Все они маленькие и повзрослевшие дети, беззащитные и наивные обитатели хрупкого мира Георгия Зерницкого. 

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное