КОНТЕКСТ
Вечером 20 января 1991 года дислоцированный в Риге Отряд милиции особого назначения МВД СССР взял штурмом здание МВД Латвийской Республики на Бульваре Райниса, 6. В ходе длительной перестрелки три человека погибли сразу, еще двое скончались позднее от ран. Еще пятеро были ранены, но выжили. Среди убитых и раненых были и гражданские лица, и оказывавшие вооруженное сопротивление омоновцам сотрудники лояльных Латвии частей милиции.
Все погибшие гражданские были застрелены в стороне от здания МВД: кинооператоры Гвидо Звайгзне и Андрис Слапиньш — на Бастионной горке, 18-летний школьник Эдий Риекстиньш — в парке ближе к Памятнику Свободы. На Бастионке погиб и лейтенант милиции Сергей Кононенко. Лейтенант милиции командир взвода охраны МВД Владимир Гоманович был смертельно ранен в ходе боя в здании МВД. (Кононенко и Гоманович стали первыми и, к счастью, единственными, погибшими с оружием в руках в борьбе за восстановление независимости Латвии в 1990-1991 годах.) В Министерстве внутренних дел были ранены и четыре милиционера из числа защищавших здание.
Предполагается, что потерь среди омоновцев не было, хотя достоверно это до сих пор неизвестно.
«Я хотела повести ее, показать баррикады — пока их не разобрали. Народ же водил детей... И тут информация по ТВ — началась стрельба. Анна была в ванне, я ее домывала, понимаю, что хочу уехать и хочу, чтобы она осталась с соседями.
А она меня берет [за руку] и говорит — ты никуда не поедешь. Ты пропадешь, как папа.
А я еще не знала до конца...»
Сама Анна этого не помнит. Об отце у нее сохранились лишь отрывочные воспоминания-образы:
«Вот я помню какое-то утро, когда папа собирается на работу и завязывает шнурки. Это картинка».
То, что Андриса Слапиньша убили, Наталья узнала не сразу. Знакомые не смогли открыть ей правду — сказали, ранен. А она не смогла сказать дочке:
«У меня был полный шок. 21-го числа я ее)отвезла в Москву. Когда я поняла — через 7 дней ей исполнится 5 лет, у меня язык не повернулся ей сказать... Потом мне позвонили и сказали —
твой ребенок потом тебе не простит , что ты ее изолировала…»
А потом был еще один шок. Наталья узнала, что ждет ребенка. Врачи рожать отговаривали. Она не послушала.
«Чтобы было такое — «Андрис, ты подрос, теперь можно тебе рассказать всю правду…» — нет, конечно. Кто-то что-то говорит, картина накапливается.
Но если мне задать вопрос — ты можешь описать своего отца? Я бы ответил — нет. Я знаю то же, что и все».
А Наталья видит в детях Андриса. У сына мимика и чувство юмора отца. У дочери — характер. Когда Андрису было 4, а Ане — 8, семья переехала в Москву.
«Всем тогда было тяжело, работы стало меньше, а стоить все стало больше. Квартплата в то время стала равна нашим трем пенсиям. На еду денег не оставалось.Но так было у всех. У меня была такая же пенсия, как у Вии Артмане», — вспоминает Наталья.
Семья в любой момент готова вернуться. Если будет работа — ведь латышский язык Наталье и Анне удалось сохранить.