«Прораб перестройки» Травкин: в России место денег начинает занимать страх

Обратите внимание: материал опубликован 8 лет назад

Несколько дней в Юрмале отдыхал, поправляя здоровье, тот самый Николай Ильич Травкин. Если коротко, один из «прорабов перестройки». Но он-то прораб ещё и в прямом смысле, поскольку профессиональный строитель. Причём выдающийся. Герой Социалистического Труда — в 1986-м получил Золотую звезду за новаторский метод коллективного подряда. Ярчайший представитель демократического «ельцинского крыла» во времена Съезда народных депутатов Верховного Совета СССР, затем нескольких созывов Государственной думы… Что потом? А потом — тишина и неизвестность. И Facebook, благодаря которому автор и познакомился с Николаем Ильичом около года назад.

ПЕРСОНА

Николай Ильич Травкин родился 19 марта 1946 года в деревне д. Ново-Никольское Шаховского района Московской области. Образование — высшее, закончил Коломенский государственный педагогический институт.

В 1962-1964 работал каменщиком в Шаховском строительно-монтажном управлении, Московская область

В 1964 году после окончания вечерней школы рабочей молодежи поступил на физико-математический факультет Коломенского педагогического института (Московская область), в 1966 году перевелся на заочное отделение.

1967-1969 служба в Советской Армии

1969-1971 ученик шлифовальщика Красногорского механического завода, г.Красногорск Московской области

1971-1972 столяр Шаховского завода стройматериалов, Московская область

1972-1973 каменщик треста "Мособлстрой-18", Московская область

1973-1977 монтажник строительно-монтажного треста "Гидромонтаж", Московская область

1977-1984 монтажник, прораб, мастер-бригадир ПМК-287 треста "Мособлсельстрой"-18, г.Москва

1984-1987 управляющий трестом "Мооблсельстрой — 18", Волоколамск

1987-1988 заместитель начальника Главмосстроя — начальник Государственного объединения по строительству N 2 Главмособлстроя при Мособлисполкоме, г.Москва

Являлся инициатором «коллективного подряда» в сельском гражданском строительстве — метода организации работ, основанного на договорных отношениях между заказчиком и подрядчиком и пропагандировавшегося как новаторский в первой половине 1980-х годов. За трудовые успехи был в 1983 году награжден орденом Трудового Красного знамени, а в 1986 году стал Героем Социалистического Труда (за «развитие новых подрядных форм в строительстве»).

Член КПСС с 1970 года по март 1990 года. В 1981 году был избран членом Московского областного комитета КПСС (оставался им до 1989 года). Делегат XXVI (1981 год) и XXVII (1986 год) съездов КПСС и XIX конференции КПСС (1988 год). В 1988-1989 годах был слушателем Московской Высшей партийной школы (ВПШ).

В 1989 году избран народным депутатом СССР от Щелковского территориального избирательного округа (Московская область).

На I съезде народных депутатов СССР вступил в Межрегиональную депутатскую группу (МДГ) и в июле 1989 года был избран членом ее Координационного Совета (КС).

1989-1990 председатель подкомитета Комитета Верховного Совета СССР по вопросам работы Советов народных депутатов, развития управления и самоуправления, г.Москва

1990-1991 председатель Комитета по вопросам работы Советов народных депутатов и развитию самоуправления Верховного Совета РФ, г.Москва

В начале 1990 года вошел в предвыборный блок кандидатов «Демократическая Россия» .

1990-1995 Председатель Демократической Партии России, г.Москва

В марте 1990 года был избран народным депутатом РСФСР от 8 Вишняковского территориального округа (Москва). Победил в первом туре, набрав 54,5% голосов.

В 1990-1991 годах возглавлял Комитет ВС по вопросам работы Советов народных депутатов и развитию самоуправления и по должности был членом Президиума ВС РСФСР.

На I (Учредительной) конференции «Демократической платформы в КПСС» в январе 1990 года был избран членом КС «Демплатформы». В марте 1990 года вышел из КПСС, изложив свои идейные разногласия с коммунистами в открытом письме, опубликованном в журнале «Огонек», в котором состоял членом редколлегии.

В апреле — мае 1990 года возглавил Оргкомитет Демократической партии России , создание которого было начато на пленуме «Демплатформы».

24 декабря 1991 года принял назначение главой администрации своего родного Шаховского района Московской области. 1991-1996 глава администрации Шаховского района Московской области.

После смещения Гайдара у Травкина установились хорошие отношения с новым премьер-министром Виктором Черномырдиным . Последний посетил в конце февраля 1993 года Шаховской район, изучал опыт проведения там экономических реформ.

На VI съезде ДПР в феврале 1994 г. вновь избран председателем ДПР. 12 декабря 1995 г. избран депутатом Государственной Думы по списку ДПР.

1993-1995 депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации первого созыва, руководитель фракции Государственной Думы Демократической партии России, г.Москва

Весной 1994 г. получил пост министра без портфеля в правительстве В.Черномырдина, сохранив за собой как депутатские полномочия, так и должность главы администрации Шаховского района.

17 декабря 1995 избран депутатом Гос.Думы ФС РФ по федеральному округу НДР (№ 8 в списке). Член Совета НДР (25 апреля 1996 — 19 апреля 1997). Член Политсовета НДР (с 19 апреля 1997).

1994-1996 член Правительства Российской Федерации, г.Москва. В 1996 году был освобожден от должности министра по его просьбе в связи с избранием депутатом Государственной Думы РФ.

1995-1996 член Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по организации работы Государственной Думы. Перешел из фракции «Наш дом — Россия» во фракцию ЯБЛОКО в мае 1998 года.

Семейное положение — женат. Двое сыновей: старший — Илья — студент Независимого института предпринимательства в России, младший — Михаил.

5 декабря Травкин написал на своей страниц в Facebook:

«ПИСЬМО ПРЕМЬЕРУ.
Поскольку письма Президенту, и уже давно, пишет Минкин, то я решил чиркануть Медведеву.


Ув. Дмитрий Анатольевич!
Вчера Вы подписали бумагу про импортозамещение медицинских лекарств и препаратов. 
Радует Ваша решимость и неуклонная последовательность [курса] на развитие отечественной фармакологии.
Как инвалид 2-группы с ревматоидным артритом в течении последних 10-ти лет раз в неделю (если для Вас важно — по воскресеньям) делают мне укол в (если для Вас важно — да, именно в
это место).
Все предыдущие годы процедура не то, что была приятной, но отрицательных эмоций не вызывала.
Немецкая упаковочка с тонююююсеньким шприцем уже наполненным лекарством.
Комар, доложу я Вам, больнее кусает...
Вашими заботами примерно с полгода и шприц, и лекарство — по отдельности, и оба отечественные.
С тех пор воскресенье для меня — самый проклятый день недели.
То ли толщина шприца, то ли в состав лекарства чего подкладывают — боль, пока вкачивают, неимоверная.
Я чего пишу-то?
Я ведь не против импортозамещения.
Просто очень хотелось бы, чтобы и Вам, когда доктор предназначит, тоже таким шприцем и отечественным препаратом в ж..пу кололи.
И не только по воскресеньям, а каждый день.
И тогда Вы быстро поймёте, какие бумаги подписывать, а с какими бы и воздержаться полезно...»

Через несколько дней Николай Ильич оказался в Юрмале. Мы договорились встретиться в означенное время на платформе станции Булдури. Николай Ильич уже знал, что я — выпускник Рижского строительного техникума 1991 года. Что такое для учащегося такого техникума того времени имя Травкина? Ну, наверное, то же, что для юной балерины означает имя Улановой и Плисецкой вместе взятые.

Встретились. Пожали друг другу руки. Посмотрели, как реконструируется платформа и станция Булдури. Вышли к морю — оно в этот день вышло из берегов и затопило весь пляж. Неспешно пошли по тропинке в дюнах из Булдури в Дзинтари. Говорили без записи. О Раймонде Паулсе. О медицине. О строительстве. О Путине (немного). О причудах жизни. Дошли до Йомас. Вошли в ближайшее же кофе, заказали по чашке кофе. Я достал диктофон. О том, что будет интервью, Николай Ильи уже знал заранее. Но он спросил: «Слушай, а необходимость этого интервью острая?» «Нет, острой необходимости нет, но… вы же в Юрмале!»

— Николай Ильич, говорят, с политикой очень сложно расстаться. Вы довольны, что ушли из неё? Счастливы, в конце концов? Если честно?

— Если говорить не о собственно политике, а общественной площадке, то я на ней с 80-х. С 1982 года, когда пришла известность. Потом перестройка, в 1986-м стал Героем Социалистического Труда — за коллективный подряд. Потом 1990-е, начало века…

Рассуждать «жалко— не жалко» тут нельзя, потому что… тогда это же был образ жизни! Сейчас мне не 30 и не 40 лет, вот что жалко… Но так она, жизнь, устроена. А что касается того, что я ушёл из политики… В том смысле, что мне никуда не надо избираться, нет задачи поддерживать популярность, искать единомышленников, поосторожнее где-то выражаться, чтобы не наживать врагов — все эти политические атрибуты исчезли. И в этом плане, конечно, я чувствую себя свободным. Ты никому не должен.

— Значит, можно сейчас здесь откровенно поговорить, например, о Путине? Или — осторожно?

— Я всегда говорил откровенно, потому что в политику пришёл с производства. Строительная деятельность и известность перетащили меня в новый этап, а этап оказался политическим. А поскольку я пришёл со стройки, то характер-то уже сложившийся.

Ты уже не можешь переделать себя: до этого вёл себя откровенно, был открытым со всеми и вдруг с понедельника ты в политике и уже не можешь быть таким.

 Вот эта откровенность, наверное, была одним из тормозов, почему я не пошёл до самого верха. Но передо мной никогда и не стояла цель стать, например, президентом.

— Но строитель Ельцин стал президентом…

— Но у него такая цель была, у меня — не было. Так что вредила откровенность, а с другой стороны мешало отсутствие политического честолюбия, а без него в высшей политике делать нечего. Если ты не стремишься всех победить, то… вот так. Так что уходил я осознанно, это был 2003-й год, закончился очередной созыв Госдумы, депутатом которой я был. А депутатом, в высших органах власти, я был с 1989-го, когда стал народным депутатом того, знаменитого 1-го съезда СССР, а потом — все созывы Госдумы до 2003-го. И потом ушёл — ни по партспискам, ни по одномандатному округу не пошёл, надоело, перегорел. 

— Что было после этого? Вы пенсионер?

— Я пенсионер уже 10 лет, но после ухода из политики я ещё на какое-то время вернулся на стройку. Хотя решение было не столько по зову души, а так объективно сложилось. Если кто-то уходил в 1990-е годы (не важно, был он в оппозиции или нет), то таким ещё звонили, куда-то устраивали. А в 2004-м — уже нет, если ты от оппозиции, то муниципальная или госслужба для тебя закрыта. Так что со всеми регалиями, со всем опытом — на стройку.

Ушёл в частную фирму. Объект тогда только начинался — на Туполевской набережной строили огромный комплекс, жилья и офисов на 260 тысяч квадратных метров. Подземная часть — четыре уровня, на 2000 машин стоянки… Единый стилобат и три корпуса — 15, 22, 27 этажей.

Пришёл я на нулевой цикл в качестве начальника стройки, но до конца не достроил. Не рассчитал силы. По натуре я горячий человек и — если не сделал сам, то надо всё время контролировать. А график был такой — начиная от бригадира и заканчивая управляющим трестом — встал в три утра и за 60 километров поехал проверять, как там третья смена работает, нет ли сбоев. Причём, это не в тягость, а такой нормальный ритм жизни. И не только в три смены, но и без выходных...

Останавливалась стройка только на два дня, на Новый год, 31 декабря отпускали, 2 января все съезжались. В разгар строительства, когда уже пошли монтажные работы, коммуникации, «инженерка», бетон, металлоконструкции, то одновременно на стройке работало около 1200 человек, представляешь? И всюду стыки, разные субподрядные организации и нужен человек, который стоит как бы «над», умеющий всё это разрулить. И эта функция «над» и была у меня. И не рассчитал. К концу 2005 года активизировались все мои строительные радикулиты и меня разбил ревматоидный артрит. Разбил по всем суставам. Сразу больница. Сразу инвалидность, вторая группа.

— Скажите как пенсионер, наблюдатель со стороны и, самое главное, как строитель. Вот нынешняя и, прямо скажем, путинская постройка — насколько она долговечна и устойчива? С Советским Союзом было всё ясно — колос на глиняных ногах…

— С Советским Союзом так — эксперимент социальный просто закончился, ясно стало, что он неосуществим. Да и вообще,

что это за государство, которое живёт ровно столько, сколько и человек — 70 лет?

А что до этой постройки… (Пауза. Слышно, как по радио звучит китайская музыка, барвуменша говорит кому-то по телефону по-латышски: «Ну, всё ясно, всё хорошо».) Долговечность постройки определяется долговечностью архитектора. Сколько он проживёт… Сколько он проживёт в этой власти, столько просуществует и эта власть. Вся вертикаль, вся идеология и схема этой власти — это сверху один человек и все остальные не думают, что делают, а исполняют команды. Сама архитектура власти такая, что исполнителям, что снизу, не только не надо, но и вредно проявлять инициативу. А что такое исполнитель без инициативы? Это не гражданин. То есть, государство без граждан. Государство без граждан может существовать только при наличии двух рычагов, факторов — страх и деньги.

Повезло — денег было много. Нефть стоила по 140 долларов, девать некуда было. Деньги кончаются. Теперь мы видим, что взамен денег ниши начинает занимать страх.

После этого можете сами судить, насколько эта постройка долговечна и устойчива...

Знаешь,

что главное мы ещё в ельцинское время клювом прощёлкали? Не отработали главный институт власти — местное самоуправление. А без него нет и граждан ответственных за себя, за семью, за свой посёлок.

А раз нет института, производящего граждан, то имеем одних иждивенцев, ждущих от власти улучшения жизни. А у власти, соответственно, укрепляется чувство патернализма...

Это

две вечные российские беды: патернализм сверху и снизу иждивенчество. А не дураки и дороги.

Дураков у нас не больше и не меньше, чем в других странах. А дороги... ну, дороги — производное от дураков. 

—В России — не граждане, а в Латвии — неграждане. В январе 1991 года, после кровавых событий в Вильнюсе, в Таллине руководители стран Балтии и президент Борис Ельцин подписали договоры о признании независимости Латвии, Эстонии и Литвы. Один из пунктов оговоривал предоставление гражданства всем жителям стран Балтии. Россия ратифицировала соглашение только с Литвой, но не с Латвией и Эстонией, хотя те ратифицировали сразу же. Почему? В пылу последующих бурных событий про него просто забыли? Или тогда, в январе 1991-го, это был просто жест Ельцина в критический момент?

— Наверное, жест. Сам документ у нас ни разу не обсуждался. Если бы надо было ратифицировать, то обязательно он [Ельцин] бы его вытащил на обсуждение. Но не вытаскивал. Здесь политический был жест, а не юридический.

— Вас не было на недавнем открытии президентского центра имени Ельцина в Екатеринбурге. Там странным образом смешалось высшее руководство современной России с остатками нынешней оппозиции и политикам ещё ельцинского призыва…

— Это первый президентский центр. Горбачёвского ещё нет. Центр строило государство. И с позиции государства оно приглашало своих людей. Отсюда и ближний, высший круг власти, прокремлёвская элита появилась на открытии. А вторую половину гостей приглашала семья — Наина Ельцина, дочка, а ещё там руководитель центра Людмила Телень (бывший заместитель главного редактора «Московских новостей»). Вот кого они приглашали — те и приехали.

Семья не могла влиять на выбор администрации Кремля, а администрация Кремля не влезала в вопросы о том, кого пригласили близкие Ельцина. Со стороны Ельцина сейчас были приглашены люди, активно работающие если не в самой политике, то на общественной площадке — в качестве комментаторов, политологов, экспертов. Меня сегодня на этой площадке нет. Так что я туда никак не мог быть приглашён.

— Как бы этот вопрос задать поточнее… Апостол Павел был плотником, если я не ошибаюсь. То есть, грубо говоря — строителем. Если брать масштабно, постройка не государства, а планеты, Вселенной… В этом что-то есть?

— (Улыбается). Есть притча. Господь создал землю, а всё остальное на ней создали строители. Это, повторяю, притча. Но такую же притчу можно создать в отношении многих профессий — например, в отношении учительства, хотя тут уже больше Бисмарка цитируют.

…Что я хочу сказать ещё… Ценность строительной профессии не только в том, что это созидание. Действительно, появляется новый объект, будь то жильё или школа. Продукт строительства — это улучшение жизни людей. Какое-то новое качество появляется. Это массовая профессия — в советское время в ней было занято около 12 миллионов человек. В любом районном центре… Думаю, в той же Юрмале в советское время было не менее трёх-четырёх строительных организаций. «Межколхозстрой», передвижная мехколонна, строительно-монтажное управление, всё это упаковано в тресты — это только те, кто непосредственно строит. А ещё ведь заводы железобетонных конструкций, столярных изделий, цемент и т.д. и т.д. Действительно, комплекс, который втягивал в себя огромное число людей, а значит, и кормил их.

И одновременно это огромная часть экономического механизма страны.

Даже военная индустрия не могла сравниться с масштабами строительного комплекса.

Если исключить крупные города, взять средние (50-60 тысяч человек) и особенно сельскую местность, то профессия строителя всегда была во многом потомственная. Отец сварщик, мать штукатур-маляр — обязательно сын после армии придёт на стройку. Обязательно.

Профессия позволяла планировать жизнь — не план развития страны и города, а жизнь.

Родители знали, что сын идёт по их стопам. Что получишь квартиру по своей отдельной строительной очереди — уже плюс. Они знали, какая будет зарплата (она тогда стабильная была). Строительство было одним из сцепляющих элементов социалистической экономики, оно вписывалось в рамки Госплана. Если политически была поставлена задача «Мы строим БАМ», то строили БАМ. Сколько надо было лесостроительных комлексов для этого, чтобы освободить путь, сколько техники… Необходима металлургия, чтобы эта техника из чего-то делалась, угольщики, чтобы появилась энергия и т.д. И сколько нужно было рабочих рук…

То есть — всё государство можно было расписать в миниатюре лет на 20 вперёд. В отношении любой другой отрасли это нельзя было сделать.

Я это к тому, что… Вот что такое работа в строительстве не в качестве строителя, а руководителя организации или завода? Тебе нужны постоянные контакты и компромиссы с субподрядчиком, заказчиком, с проектантами. С архитектором, который авторский надзор осуществляет. С контролирующими органами, с хозяином территории, где ты строишь. Способность коммуницировать с людьми совершенно других профессий, с людьми, которые ответственны, но ответственны за те участки производства, которые тебе вообще-то непонятны. И ты и не должен их понимать. Если взять первых секретарей того времени, то половина из них пришла со стройки... Вот

это всё утеряно. Можно руками разводить, можно сожалеть, но в России это факт. Утеряна сама профессия строителя. И утеряна она безобразно.

— Гастарбайтеры, которым отчего-то разрешают массово пребывать в России…

— В этом и есть безобразие, что государство это из-под контроля выпустило и отдало на откуп частному сектору…

— Пошла бросовая зарплата с задержками, престиж профессии резко понизился…

— Совершенно верно. Что такое квалифицированный местный рабочий? С ним надо считаться, ему надо платить, нельзя задерживать на полгода. А вот этому с юга можно не платить полгода. А будет выступать — можно пойти к ментам, сунуть им на лапу одну тысячную этой задолженности и они их погрузят и отправят обратно, как незаконных мигрантов. Что на каждом шагу по Москве до последних времён, по крайней мере, было. Поэтому падение квалификации. А как только это падение произошло, то и тяга к профессии исчезла. Какой же родитель будет желать сыну или дочери идти на стройку, потому что будущее неизвестно? 

Но есть девелопер, как его сегодня называют, у него же нет ничего, кроме связей с тем, у кого он выхватил этот заказ — через тендер (кому-то сунул взятку). У него ничего нет. У него нет ни строительной техники, ни строительных знаний, ни рабочих, ни базы, ничего.

И вот он выиграл тендер, вложил свои деньги, либо взял кредит. А дальше нанимает строительные организации, тех, кто выкопает этот котлован, того, кто этим будет руководить, проектантов. А у самого него ничего нет. Сколько заплатить? Тут же появляется посредник. И вот тут как раз какая-то строительная организация хилая (у неё только печать осталась)…

Он знает, что всё это стоит 120 миллионов рублей. Но он даёт 80. И человек говорит: «Я соглашаюсь на 80». То есть 40 этот инвестор, то бишь девелопер, уже положил в карман себе. Но если я согласился на 80, то я дальше должен найти тех, кто непосредственно согласиться это делать — за 60, чтобы тоже что-то иметь. Откуда все эти дутые сметы и появляются

— из-за этих посредников, а непосредственный исполнитель может ничего не получить. Тот самый таджик, которого обманули. Вот всё это шло при демонстративном неучастии государства.

Потеряли профессию, потеряли строительный комплекс, как таковой. Поэтому, когда сегодня

во главе Министерства строительства ставят человека с образованием музыкант по классификации «струнные инструменты»…

— Серьёзно?

— Так Мень же министр!

— А, ну да — сын знаменитого священника…

— И весь его трудовой стаж — поездил, поиграл на струнных инструментах. Дальше, поскольку фамилия Мень, он оказался в списках «Яблока». Попал в Думу. А дальше пошло — вице-губернатор, губернатор, министр. Ну, в советское время вообще-то нельзя было такого кульбита совершить (при этом я совершенно не сторонник советской власти). Но никто этому уже не удивляется. Точно так же, как не удивляются министру культуры Мединскому.

Потому что

все понимают: комплектация этой вертикали идёт по принципу личной преданности. Никакого профессионализма иметь не надо. Надо просто посмотреть ему в глаза и чтобы он понял: «Этот ради меня что угодно сделает, на любую подлость пойдёт».

 Свой человек — давай сюда. И у него вот такая индульгенция. И дальше он может делать, что угодно.

Он может заказать журналиста. Может переломать ему все пальцы. И продолжать работать губернатором в соседней с Прибалтикой области. Свой! Своих не сдают. Ну, попутала нечистая сила — поломали писаке конечности. Будет знать, на кого хвост поднимать. Это о долговечности и устойчивости. Может такая система ещё какое-то время выстоять?

(Пауза). Я пойду покурю…

— Иди, кури!

Вместо послесловия

О Брежневе, во время пешей прогулки:

«Брежнев — это вообще была поэма. Я был же делегатом XXVI КПСС в 1982-м. И помню, как он читал свой доклад. Чистого текста — на час читки. А читал восемь часов подряд. Почитал — перерыв. Почитал — перерыв. Почитал — перерыв. Но самое «весёлое» пошло уже под занавес съезда, когда объявляли членов ЦК партии. И вот вышли все эти старики, Политбюро. Начали зачитывать фамилии членов ЦК, несколько сот фамилий. И были фамилии из Средней Азии. Их же сложно прочитать, они длинные, с шипящими. Вот тут мы уже откровенно смеялись… Вот что значит, несменяемость власти!»

И в качестве цементной связки после этого воспоминания — крепкое строительное слово.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное