В 1991 году Андрей Бердников, нынешний доктор политологии, служил в советской армии. Его часть располагалась в Закюмуйже – примерно в двух десятках километрах от Риги.
«Хоть я был связистом, информацию тогда получал от друзей, которые приезжали прямо к нам в часть. Общались у КПП.
Сейчас принято говорить, что тогда в Латвии доминировало национальное самосознание. Не знаю: от своих друзей я слышал, что они борются за свободу», - вспоминает Бердников.
Между тем, профессор института имени П.Страдиня Сергей Крук сетует, что сейчас, когда со времен баррикад прошло 25 лет, меняется интерпретация тех событий.
«Сейчас все делится на «своих» и «чужих». И что меня поражает, что чем дальше мы отходим от этих событий, тем больше показывается, будто это 40 лет бурлило, назревало. Нет полутонов, показывающих, как все это зарождалось. И создание рассказов о тех временах, почему-то, проводится не участниками, а преподносится как столкновение», - сказал Крук.
Социолог Айвар Фрейманис, который сам был участником январских событий, вспоминает, что в Риге было много костров, у которых сидели русские: «Возможно, это мероприятие не было исключительно латышское. Но, к сожалению, я не видел ни одного русскоязычного, которого бы пригласили СМИ рассказать о том, что он пережил на баррикадах. Именно потому и воспринимаются те события латышами и русскоязычными теперь по-разному».
Фрейманис отметил, что с конца восьмидесятых многие, в том числе и русскоязычные, перестали воспринимать систему как дееспособную. «Было ощущение, что она зажимает. И все вышли на баррикады. Надеялись, что что-то резко изменится. И никто вообще не думал, что будет потом. Тогда было настоящее сплочение общества. Но как только задача была выполнена, каждый принялся думать о своем», - сказал Фрейманис.
Бердников, в свою очередь, отметил, что «часть русскоязычных просто разочаровалась».
«Нет, это не значит, что они хотели обратно в СССР. Многим Латвия помогла, например, тем, что вошла в ЕС. Многие туда и перебрались. И до сих пор там живут. (…) На баррикадах не было разницы, на каком языке ты говоришь. Все были едины. Разочаровались все, когда появился раскол между народом и элитой. В русском сообществе разочарование было еще большим. Но не из-за европейского выбора, а тем, как страна строилась дальше», - заявил Бердников.