Несколько лет назад Дарья потеряла бабушку — своего опекуна. И уже несколько лет живёт в приёмной семье. Но недавно у неё появился шанс найти родителей: удочерить девочку захотела семья из США.
«Долгое время я жила в своей семье со своей бабушкой, но произошла трагедия. Моя бабушка умерла. Я попала в приёмную семью, я очень благодарна. А год назад я полетела в Америку по программе и познакомилась с семьёй, которая хочет меня там удочерить. Я их очень полюбила, я хочу полететь к ним и называть их своими родителями, а они меня своей дочкой.
Я просто не понимаю, почему я не могу полететь к ним»,
— рассказала Дарья.
Но таковы планы Министерства благосостояния. Его глава Янис Рейрс предложил со следующего года запретить усыновление латвийских детей из приёмных семей иностранцам.
Это значит, что Дарье придётся ждать другую семью — из Латвии.
У приёмной мамы Антонины кроме Дарьи — есть ещё 5 приемных детей, и трое своих.
«У меня трое детей получили и дали своё согласие на переезд в другое государство. Они нашли свои семьи. И мы со страхом ожидаем решения, потому что я считаю, что это сломанные судьбы, сломанные надежды, сломанные сердца»,
— уверена женщина.
А какая альтернатива в Латвии? Приемные семьи за содержание чужих детей получают от государства пособие. И если желающих усыновить ребенка до момента, когда ему исполнится 18, не найдётся — он вынужден будет заботиться о себе сам.
Глава Минблага Янис Рейрс считает: если у ребенка есть приемная семья, то это уже семья. И рушить её, чтобы отправить ребенка за рубеж, не следует. При этом иностранцы смогут усыновлять детей из детских домов.
«Не запрещено, а просто уже данный закон не позволяет это делать. Адоптировать ребенка за границу можно, если ему не предоставлено семейных возможностей. Приёмная семья в понятии Организации Объединённых Наций является семейными условиями жизни»,
— заявил Рейрс.
Узнав о предложении министра, его стали буквально заваливать письма бывшие сироты, которые нашли семью за границей.
Одиннадцатилетняя Беатриса пишет, что в приёмной семье в Латвии она жила в большом, переполненном доме, и там всегда было шумно. Там не было объятий или поцелуев. Её не любили как своего ребенка. Сейчас же всё по-другому.
Янис уже учится в колледже. Он считает, что если бы этот закон вступил в силу, когда его взяли в приёмную семью, то он бы закончил только 9 классов и, возможно, жил бы на улице.
По его мнению, отнимать право жить в настоящей семье — аморально.
«Детей адоптируют в основном до 3 лет, уже реже — до пяти лет, и практически никто не хочет усыновлять детей с 10 до 18 лет. Эти дети остаются выброшенными за борт»,
— уверена Антонина Кравцун, приемная мама Дарьи.
Хотя предложение Минблага подано в Сейм и в случае одобрения вступит в силу с первого января, по словам специалистов, которые помогают с усыновлением — шансы найти семью из-за рубежа уже сейчас практически равны нулю.
«Министр отказывается подписывать любые документы, которые касаются усыновления детей из приёмных семей за границу.
Это значит, что те дети, которые уже были в гостях у будущих родителей, полюбили их и с нетерпением ждут, когда их заберут в настоящую семью, сейчас не знают, смогут ли уехать. Стоит признать, что это противозаконно, потому что предусмотрен конкретный порядок документов, также есть определённое число дней, за которое необходимо подписать бумаги об усыновлении. Я с нетерпением жду ответа от министра на наши письма, которые мы писали от имени усыновителей», — указала присяжный адвокат Кристине Лемантовича.
Священник, основатель общества опекунов Zvannieku mājas Юрис Цалитис уверен, что приемная семья — прекрасное и необходимое средство, чтобы можно было двигаться вперед и чтобы больше детдомовцев росло в семейной среде. Однако «форма опекунской семьи» по-настоящему не позволяет отзывчивым людям любить и растить пришедших из детдомов детей как своих.
«Мы серьезно поломали этот институт тем, что за эти годы — еще в этом году — из приемной семьи в любой момент забирают детей, которых отправляют по какой-то мистической причине — более 100 каждый год — за рубеж, главным образом в США. Это значит, что каждый опекун на самом деле смотрит на своих детей шизофренически. С одной стороны, они говорят «я хочу видеть их как своих детей», но они понимают, что этот статус — краткосрочный. Это может прерваться в момент, когда сиротский суд это по какой-то причине решил», — заявил он.
