— Аветик, какими судьбами вы в Риге?
— Я официально начал работать в латвийском балете с сентября 2017 года. А до этого я год в Риге просто жил, но ходил постоянно в класс, смотрел театр, как все там устроено... Были какие-то поездки, но, в принципе, я перед этим настолько много работал, что мне захотелось взять один год и отдохнуть.
Заниматься и поддерживать форму необходимо, но ментально и физически отдых — это тоже хорошо.
Артисту балета тоже ведь надо иногда отдыхать. И потом опять начать с нуля и продолжать то, что ты делал. Новый виток дает новые силы, новый дух, свежий взгляд на вещи.
— Вы солист балета с именем, и вдруг остановили свой выбор на труппе латвийского балета. Для многих это стало неожиданностью. С чем это связано?
— Мое решение связано с некоторыми личными обстоятельствами, которые я бы не хотел обсуждать. Для меня важно, что в Риге прекрасный театр, и в нем есть душа.
Я впервые здесь танцевал в 2010-м году в гала-концерте, фрагмент из «Коппелии» в хореографии директора балета Шведской королевской оперы Марка Рибо, я же тогда был солистом балета в Шведской Королевской опере. И был еще у меня классический номер из «Пламени Парижа».
Мне тут понравилось — публика хорошая, сцена, какая-то очень классная атмосфера здесь.
— Помню, вы танцевали и во время летнего фестиваля балета в «Дзинтари»...
— Да, а кроме того, танцевал и в 2014-м в Латвийской опере. И вот этот год я не танцевал, отдыхал, но репетиции в балетном классе посещал, художественный руководитель Латвийского национального балета Айвар Лейманис меня очень классно принял.
Я не думал, что буду работать в труппе в Риге. Думал, что еще год так проведу... Но в результате Айвар меня с распростертыми объятиями радушно принял в балетную компанию. И уже четыре месяца танцую в латвийском балете.
— Какие у вас сейчас роли?
— Пока что только две роли, танцую в «Дон-Жуане» Мазетто в постановке Хулио Аросарена и злого волшебника Ротбарта в «Лебедином озере» Чайковского... Плюс — участие в гала-концертах. Потому что не планировалось, что я вольюсь в труппу, так что расписание спектаклей и составов уже было готово заранее. Далее, я думаю, буду больше танцевать. Посмотрим, как покажет будущее.
— А можно так спросить: что бы вы хотели танцевать?
— Вы знаете, я верю решениям Айвара Лейманиса, и это уже его решения, что я буду танцевать. Это не так просто — что я хочу танцевать. Тут надо, чтобы и партнерша была правильная, чтобы совпасть по многим параметрам. Я в этой компании, как это сказать, нестандартный.
— Из-за яркой южной внешности?
— Нет, прежде всего, например, рост. Получается, что потенциальные партнерши выше меня. Я и не маленький, но и не очень высокий. А в латвийском балете, если вы заметили, достаточно высокие ребята и девушки. А мой рост — 175 сантиметров.
— У великого Барышникова вообще 167 сантиметров!
— В иных компаниях сегодня не принимают артистов балета, у которых рост выше 180 сантиметров. А что до Барышникова, то он повлиял в моей жизни на меня. Он вообще на всех танцоров повлиял, потому что в его танце была легкость. Я знаю, что он в Риге родился и недавно гражданином Латвийской Республики стал.
— Когда вы начали танцевать?
— Это было в Ереване, я начал там танцевать в девять лет, в 1994 году. Сейчас мне 32. И попал в хореографическое так: родители поспорили с моей тетей... Потому что ее сын попал в балетную школу, и она хотела, чтобы я туда пошел, а мой отец был пловцом. И спорили, попаду ли я в хореографическое? И меня повезли туда, чтобы посмотрели меня. И
меня взяли с проверочным сроком на три месяца. И через три месяца учительница сказала моим родителям, что я буду очень хорошим танцором. Так я начал танцевать...
А по окончании балетной школы мне очень повезло, что я попал в Мюнхенскую академию, где преподавал Александр Александрович Прокофьев. Он воспитал очень многих великих танцоров, таких, например, как Ирек Мухамедов и Сергей Филин, многих других. Мухамедов был потом ведущий танцор в Большом театре и в мире, Филин стал художественным руководителем Большого балета.
Когда я попал к Прокофьеву, то очень изменился. В Армении мне очень нравился contemporary dance, современный модерный танец, а
у Александра Александровича я научился тому, как правильно танцевать классику. Я узнал, что такое классика, на чем она основывается, что там внутри.
И потом я получил приз на известном конкурсе имени Сержа Лифаря в Украине.
После школы первым местом работы для меня стала Венская опера, меня туда пригласили. Я там проработал год. Но в школе у меня была партнерша из Швеции. И она сказала: мы можем вместе танцевать, приезжай в Стокгольм. И в Шведской королевской опере я проработал шесть лет — начал с кордебалета, а потом стал солистом. Там были некоторые сложности, не всякие роли давали танцевать. И в результате по-настоящему я начал делать карьеру с участия в конкурсах.
Я участвовал во многих конкурсах, стал лауреатом многих хореографических состязаний. Первое место в Риме, первое место на международном конкурсе в Турции, второе место в Хельсинки, третье место на конкурсе Лифаря, конкурс в Китае, много было. Я больше в конкурсах участвовал, чем танцевал в Швеции. И после этого захотелось попробовать другую компанию, и меня пригласили в балет Бостона в США.
— Что вы в Бостоне танцевали?
— Я там проработал два года, танцевал в «Щелкунчике», в «Коппелии», исполнял хореографию Иржи Киллиана и Джорджа Баланчина. А потом вернулся в Европу, надо было решить некоторые персональные вопросы, и
два года танцевал в балетной труппе в Тулузе. Там я немного танцевал, мы разошлись во взглядах с директором труппы. После этого я решил один год отдохнуть. Но при этом всегда соблюдаю хореографическую форму. Пауза не от балета, а от людей.
— 32 года для артиста балета — период расцвета, как минимум, до 38-40. Как вы видите свое будущее?
— Хороший артист всегда найдет, чем заняться в своем деле. Если он много знает, то всегда может передавать свой опыт другим. Много чего можно делать. Я очень хочу создать свою труппу. Я люблю хороших танцоров и танцовщиц — если они хорошо танцуют, то я радуюсь! Я был бы счастлив этим заняться. Как сложится будущее, так и будет.
— Как вам, уроженцу солнечной Армении, наша пасмурная рижская погода?
— Знаете, когда я шесть лет жил в Швеции, то там погода была еще хуже (смеется). Так что я привык. Но я на это не обращаю внимания, я много путешествую по Европе, Америке, всюду разная погода.
— А как вам Рига?
— Знаете, очень-очень красивый город. Честно скажу, что когда впервые сюда приехал, то было ощущение, что всю жизнь тут жил. Я очень быстро привыкаю к новым городам и странам, потому что очень много ездил по миру.
— Вы потрясающе улыбаетесь! А вас не смущает, если вдруг встречаете мрачные лица? У нас иногда бывает.
— Я думаю, это осталось со времен Советского Союза. В конце концов, в Армении тоже был Советский Союз, и там есть и те, кто улыбается, и кто не улыбается... Знаете, я стараюсь это не замечать. В конце концов, отношение к жизни — это только от вас зависит. Если вы хотите улыбаться, то улыбайтесь. Я думаю, через пару лет тут тоже все изменится в еще лучшую сторону.
Знаете, когда я был в Армении, меня сверстники многие упрекали, что вот я занимаюсь женским делом...
— Кстати, помню, как великий Марис Лиепа говорил, что балет — это как раз очень мужское занятие!
— Вот и я старался объяснять всем, что это не так. Как говорится, надо просто принять и простить.
— Говорят, что «любить» по-армянски означает буквально «возьму твою боль».
— ...и это означает: очень дорогой, ценный человек для тебя.