Интересно уже одно название программы — «БГ Symphonia». Эту программу в сопровождении симфонического оркестра музыкант представил минувшей осенью в родном Санкт-Петербурге, в зале Академической капеллы. За это время Гребенщиков с оркестром выступил в России, Украине, Израиле, в конце минувшего года был и в Латвии — не заезжая в столицу, выступил в Цесисе (как известно, латышская публика весьма привечает легенду русского рока).
Известные песни Гребенщикова в симфонических аранжировках — это, как бы сказал наш великий певец Александр Антоненко, «что-то с чем-то».
Но любопытно, что первое отделение звучало почти как самая настоящая симфония. Ну, не Густав Малер, конечно, но все же — симфония. Сборный оркестр из музыкантов академической капеллы Сант-Петербурга под управлением Александра Чернушенко. — скрипки, альты, кларнеты, задумчивый арфист. В общем, все, как положено. Под аплодисменты вышел БГ, который все пять минут своеобразной медитативно-тревожной увертюры стоял молча, погружаясь и погружая всех окружающих в своеобразный транс.
А затем началось — например, тревожная песня о грядущей войне. Тут же, в один момент, лучи белого света окрасились в кроваво-красный. Вообще, особо надо отметить визуальное оформление концерта — это было отдельное шоу.
И в кои веки отлично были поставлены звукоусилители и микрофоны — так что пресловутая акустика (вернее, ее уже привычное отсутствие в рижских залах) не подвела.
БГ пел о стуках в дверь, о тех, кто проходит в окно, но... все течет, вода тоже и мы остаемся прежними, смиренными и прекрасными — мастер в своем амплуа. Певец провозгласил также в песне наступление эпохи «интернационального нового джаза», а под конец и вовсе вышел хор, который в финале 45-минутного действа запел не хуже, чем в «Кармине Буране» Орфа.
Все это шло как настоящая симфония — без привычных комментариев со стороны певца, с выходом выдающегося ирландского флейтиста Брайана Финнегана, с солирующими бас-гитаристом Александром Титовым, соло-гитаристом Алексеем Зубаревым и ударником Лиамом Брэдли. После чего Борис Борисович ласковым голосом объявил антракт.
В курилке еще долго обсуждали фанаты, что это было — то ли салонная музыка, то ли аккуратно разложенный по полочкам космический беспредел.
Ну, а вторая часть оказалась совершенно классической — в том смысле, что публика рыдала под старые добрые песни Гребенщикова, среди которых была и великая «Туман над Янцзы». А по случаю пролетарского праздника звучала «Ну-ка мечи стаканы на стол», публика подхватывала: «Все говорят, что пить нельзя — я говорю, что буду».
Концерт длился два часа и двадцать минут — вполне классический формат, просто нынче в неожиданном симфоническом обрамлении.
