- Профессор, что вы испытываете, услышав имя и фамилию Петериса Васкса?
- Когда мысленно пытаюсь представить Петериса Васкса, то вижу его внутренним взором в красной трикотажной рубашке, что застегивается на три пуговки. В таком виде он ходил студентом Латвийской консерватории, в таком виде (разумеется, сами рубашки меняются) выходит на поклоны в различных залах, разве что на официальные приемы вынужденно одевает смокинг, которым все же пришлось обзавестись.
Верен себе даже в этом! А тем более – в трепетном отношении к музыке как таковой, к латвийской природе (трогательно эмоциональном!), к темам, которые предпочитает поднимать в своих опусах (в частности, «экологической»), в почтительном, подчас просто восторженном отношении к интерпретаторам разных стран, роль которых в жизни произведений, в частности, своих не преуменьшает.
В Латвийскую консерваторию Петерис пробился не сразу – не допускали из-за соображений религиозного порядка: баптист. Пришлось ему вначале отучиться на контрабасиста в Вильнюсе, где к такого рода вопросам относились значительно либеральнее. А потом, уже имея диплом о высшем образовании, он был допущен на композиторское отделение в Ригу, куда попал достаточно взрослым дядей атлетического сложения, явно лысеющим и с богатыми усами.
Однако, как говорится, «нет худа без добра». В Вильнюсе в те времена сложилась склонная к новаторству, к экспериментам группа композиторов (имена этих мастеров ныне широко известны: О.Балакаускас, Б.Кутавичюс, В.Баркаускас и др.). И Петерис, который в то время истово мечтал о профессии создателя музыки, вдоволь напитался там соответствующими идеями.
- Вы, насколько мне известно, первый с Норой Новик, кто исполнил музыку Васкса за пределами Латвии?
- Нора и я, будучи участниками, скажу без стеснения, международно признанного фортепианного дуэта, неизменно стремились иметь собственный, отмеченный чертами своеобразия репертуар. И осознанно примечали нестандартных и талантливых латышских авторов, какими-либо чертами близких нашим творческим идеям, подстрекали их к творческой работе.
На студенческой скамье мы приметили дарование Иманта Земзариса и Петериса. Оба тогда же написали для нас пьесы, которые были признаны достойными для показа в Москве в программе Всесоюзного молодежного композиторского пленума (1977). Хотя прекрасный педагог профессор Адольф Скулте публично задавался вопросом: «Ну разве стоит столь милой женщине, как Нора Новик, лезть в рояль, чтобы щипать там струны?» (во второй части «Музыки для двух фортепиано» Васксу игрой на струнах фортепиано захотелось таким образом воспроизвести звучание кокле).
Успешно прозвучав на представительном Пленуме, - полагаю, что резонанс такого показа ясен без особых разъяснений, - Петерис Васкс обратил на себя внимание многих коллег. А Нора и я оставили у себя в памяти, что вывели своим музицированием его, да Земзариса тоже, на сцены вне пределов Латвии.
Далее нам были преподнесены другие двухрояльные вещи Васкса: «Токката» , которая издана в Германии с посвящением нам; драматичная и изобретательная Вариация на тему латгальской песни «За озером белые березы» (написана к 20-летию Riga Piano duo, 1988); наконец, достаточно краткая, но «фресковая» по производимому на аудиторию впечатлению вещь In memoriam (1977). Поначалу она была написана как учебная: на уроках Паула Дамбиса следовало продемонстрировать владение современными приемами письма. Но мы «диагностировали» перспективность сего опуса и поддержали автора исполнением. Пьеса стала концертной, с завидной сценической судьбой. Она издана в составленном нашим дуэтом сборнике, а также записана на нашу же пластинку, которую в начале 1990-х годов - ввиду ее авангардности – с подачи цепких бизнесменов меняли бартером на... продукты из иных стран. Однако!
Забавно, что воспитавший Петериса профессор Валентин Уткин задавал ему вопрос, отвечая на который Васкс лишь смущенно хмыкал. Интеллигентный Уткин допытывался: «А что, если станут спрашивать: кому именно посвящена эта вещь - тем, кто был на этой стороне баррикад, или тем, кто был на противоположной?». Пришлось мне, призванному Васксом на помощь, всласть порассуждать о гуманистических идеях.
- Скажу честно, что я сам открыл музыку Васкса в 1996-м благодаря вам. Тогда в Великобритании, на студии Conifer Clasics вышли сразу три диска музыки Васкса. И на одном из них звучал его потрясающий Message («Послание») в вашем с Норой исполнении...
- Нора и я не раз играли с оркестром произведение Петериса под названием «Послание», при этом не довольствовались формальным воспроизведением текста, а вносили в него достаточно много собственного пианистического умения и соображения.
Помнится, что в Западном Берлине (тогда существовал такой статус города) на концерт 4-го февраля 1990-го года, в котором под руководством отличного дирижера из Литвы Юозаса Домаркаса прозвучала эта экспрессивная вещь, пришел сам Шнитке, уже тогда притягивающий всеобщее внимание - с того вечера сохранилась даже его фотография Альфреда Гарриевича с нашим дуэтом. Сам же концерт записывался германским радио SFB.
«Послание» мы дважды записывали для компакт-дисков. Но на диске, где дирижирует Криш Русманис (Англия) этот факт отмечен. А на диске, который записан под управлением Паула Мяги (Эстония), наши фамилии почему-то не упомянуты вовсе: что тут скажешь, всякое бывает.
Должен добавить, что мной осуществлен и такой шаг по пропаганде творчества Васкса: написан о нем развернутый музыковедческий очерк, который издан в российской столице в солидном сборнике под названием «Музыка из бывшего СССР».
- Что пожелаете классику накануне его славного юбилея?
- Радует, что Петерис крепок, продолжает ставить перед собой значительные творческие задачи, достойно воплощает свои новые замыслы. Приятно также, что мой ученик, которым нескрываемо горжусь - Рейнис Зариньш, по-своему унаследовал интерес к творчеству этого композитора, ставшего известным далеко за рубежами родной ему страны, много его играет. Пусть у Васкса столь же удачно все складывается и далее!
…Комментируя предоставленное для этой публикации фото, профессор Хараджанян сказал: «Это в Национальном художественном музее 18 ноября 2008 года. Президентский праздничный приём в честь Дня провозглашения независимости Латвийской Республики. С нами моя супруга Асмик Нуриджанян-Хараджанян, а Петерис не в своей знаменитой красной рубашке, ибо регламент приглашения не дозволял иначе, чем в смокинге являться».
