Для меня, как и многих других, понятие «Олег Попов» было нарицательным. То есть я искренне считал, что Олег Попов — это не имя и фамилия, а звание, должность. В начале 1980-х, когда мне было лет десять, каким-то чудом меня протащила мама в цирк в Ленинграде — там выступал великий Олег Попов! Он уже тогда был великим.
Он вышел на арену в своей знаменитой кепке в клетку и с воздушными шариками в руках, которые стал раздавать ребятишкам.
Мне не досталось, я даже плакал…
Но зато в 2000-м произошла редкая удача — ко мне пришел один театральный продюсер и сказал: «Радуйся! Собираюсь делать большой цирковой фестиваль и везу Олега Попова! Давай, делай анонс — вот тебе его телефон, звони! Он сейчас в Германии живет!» Ах, как жаль, что тот фестиваль так и не состоялся, но разговор по телефону остался. Олег Константинович жил тогда в маленькой деревушке Эглофштайн под Мюнхеном, и показалось, что он действительно соскучился по русской речи — говорил долго, охотно, не отпускал.
Хохотал, веселился. И раскрыл удивительный секрет: самые первые его «зарубежные» гастроли были в Риге!
«Ну, получилось так, что в 1951-м я работал в Саратове эксцентриком на проволоке. А там клоун заболел, упал и сломал ребро, и я его заменил. Потом получил отпуск, приехал домой в Москву, зашел в Госцирк, а мне говорят: слушай, письмо пришло, молодые нужны артисты, давай езжай в Ригу и работай клоуном.
Значит, официально я начал работать клоуном в 51-м году в Риге. Это был сказочный город!
И главное, мне там нравилось: вот там эти базары, они там так и стоят, эти четыре ангара? Вот там такие продукты были! Это для меня, приехавшего из голодного Саратова! А тут мясные продукты, молочные. И самое удивительное — белые халаты у продавцов, для нас это было дико, нигде не было на центральном рынке, чтобы в белых халатах ходили, вот.
Так что передайте базару.
Да, и центр нравился. Кинотеатр и театр. И цирк. Я помню, ваш цирк тогда был обитый шелком, потом шелк содрали нахрен, и он какой-то такой туалетного цвета стал, что ли. Вот если бы сейчас так восстановить…
Он нравился мне тем, что маленький, аккуратненький, там легко работать, потому что видишь глаза зрителя.
И твои глаза видят. А когда сейчас большие стадионы пошли в цирке… Ну, нет этого интима, нет такого контакта, нет такой теплоты души.
Приятно, что помню такие подробности?
Я еще помню такую шутку, что когда еще только приехал с вокзала, там на площади какой-то гражданин идет, и я его спрашиваю, где цирк. Он отвечает: вот садись на трамвай и чеши.
А цирк напротив! В двух минутах ходьбы! Я сел на трамвай, уехал, потом обратно вернулся. Вот такую шутку со мной сделали.
Ну, ничего, я не обижен. Я люблю юмор такой не вредный. Это даже приятно, потому что я город увидел. Эти маленькие улочки. Для меня кондитерские изделия были в новинку, шикарно. Во мне Рига оставила большую радость, большой след. Целый год там работал.
И у меня был длинный волос, я был блондин, и все думали, что я рижанин. И помню фразу, которую я говорил в цирке: «Атради, кур прасит». «Нашел место, где спрашивать». А еще «Свейки!» — «Привет!»
Номер с лучом солнца я тогда еще не играл. Но это мой любимый номер, да, конечно. Здесь, в Германии, мне даже говорили, что на одной проповеди этот мой номер ставился в пример, понимаете? «Луч счастья он себе не взял, он другим его отдал!», — сказал пастор! Вот какой я солнечный!»
