— Лиза, какими судьбами вновь в Риге?
— В Риге я не живу уже 15 лет. Здесь я закончила 22-ю школу. И приехала сейчас к отцу и к друзьям по школе. В конце концов, шесть лет не была в Латвии.
— Как вы уехали в Европу? Это же было всё достаточно внезапно?
— В 17-летнем возрасте переехала в Австрию. Просто папа с мамой разошлись. И там была, если помните, сложная история, маму не пускали в Латвию, визу не давали, она же гражданка России. И вот поехали в Австрию. Мама взяла Иннокентия, потом меня, познакомилась в Вене с мужчиной.
Я училась в колледже моды – чисто техническое образование, выкройки. А затем перешла в университет прикладного искусства, меня взял Раф Симонс, большой человек, главный дизайнер в компании Кристиан Диор уже несколько лет. Два года жила в Бельгии, вернулась в Вену и так получилось, что мне позвонил Раф, он уже работал в Милане главным дизайнером в домеJil Sander. И меня пригласили работать ассистентом по дизайну обуви в Милане. И теперь я уже три года живу в Париже, работаю главным дизайнером в доме Lanvin. Но поскольку мой суженый живёт в Вене, практически каждую неделю летаю из Парижа в Вену.
— Извините, а для достижения успеха в мире моды нужна протекция или только талант?
— У меня совершенно не золушкина история – дескать, продавала овощи и вдруг пришёл принц. Папа в детстве над нами долго трудился. Изначально привёл нас к пониманию того, чем мы хотим заниматься. Потом так повезло с Австрией и затем пошло-поехало – только благодаря своему труду. Когда не было денег, я работала на полставки в баре или ресторане, чтобы самой спонсировать свою жизнь. Никаких супербогатых родителей или почитателей. Помню, например, когда много лет назад обращалась к господину Каргину, чтобы поехать на практику в Бельгию, бартером предлагали картины – получили отказ. Так что всё самой пришлось делать.
— И всё получилось?
— Да, всё получилось. Я довольна.
— Но начинали вы с картин?
— Когда вся семья жила в Юрмале, у нас были семейные выставки и я писала – натюрморты, пейзажи. Но потом вдруг сделала какой-то неожиданный вираж – грубо говоря, стала рисовать «тряпки». Так что моделировать я начала в очень раннем возрасте, мне было 12-13 лет. Переехав в Австрию, мама хотела, чтобы я рисовала, чтобы мы представляли семью художников, но как-то так получилось… Даже мама вернулась к своей первой специальности – она филолог и до сих пор в Вене преподаёт русскую литературу и язык.
А у меня, на самом деле, наверное, началось всё ещё в родном Томске в раннем детстве, годика в четыре, когда мы с Кешей начали делать домашний журнал «Самое красивое». Я там рисовала принцесс и придумывала им наряды. В магазинах ничего не было, но был журнал «Бурда моден» и мама нам всё сама шила. Наверное, тогда я и захотела стать великим модельером, а папа тогда на это всё скептически смотрел. Хотел, чтобы художницей стала. Так что мне ему пришлось доказывать, что хочу, могу и буду!
В результате, единственным, кто из нас остался чисто художником – Иннокентий, он уже 15 лет живёт в Италии, женился на итальянке. Обустроился в городке Файенца, это недалеко от Болоньи. Он счастлив – богемная жизнь, огромный дом, они из него сделали Bed and Breakfast. Я часто туда езжу, потому что там действительно идиллия. Жизнь нас разбросала по разным странам, но сейчас понемногу тянемся обратно к другу. Ему 35 лет, мне 31.
— Вопрос к вам, как к профессионалу. Насколько хорошо сегодня одеты рижане?
— По сравнению с временами шестилетней давности, когда я здесь была, люди стали намного более ухоженными. Конечно, многое на показуху, это видно. Дескать, если я трачу столько денег на красоту, то люди должны это видеть! Пытаются показать свой статус. Это не критика, просто факт. Думаю, если кто-то приедет из другой европейской страны и увидит «модниц» в Юрмале, у них, извините, челюсть отвиснет. От такого понимания красоты я уже далека. Я жила во всех значимых с точки зрения моды европейских городах, так что знаю, о чём говорю. Смотрю на таких людей и уже знаю, какие чеки на них можно выставлять – что сколько стоит. Но я сама, например, стараюсь на улицах не выделяться.
