Артуру Берзиньшу 34. Он уже признанный художник, известный далеко за пределами Латвии: участие более чем в 70 выставках, попадание в топ-10 самых необычных художников мира по версии американского сайта weirdworm.com, оформление обложек известных западных групп — лишь часть его заслуг.
Сам Артур, впрочем, собственные достижения оценивает скромно. Да и на место в мировой истории он, похоже, тоже не претендует.
«Сейчас столько информации, она настолько быстро утилизируется, что уже никто ничего не откопает. Все происходит здесь и сейчас.
[...] Что значит признание? Да, я, наверное, признан. Но в конъюнктуру и мейнстрим я до конца не вписываюсь», — говорит Берзиньш.
По его мнению, в Латвии до сих пор в тренде классический концептуализм второй половины ХХ века. С другой стороны — есть институт современного искусства, которое консервативной латвийской публике зачастую непонятно. В этом, считает Берзиньш, есть вина как самих художников — приверженцев жанра, так и самой аудитории, «закрывающейся» от нетрадиционных форм.
«[Художники] залезли в свою башню из слоновой кости, довольные собой сидят в ней, а народ из этого ничего не понимает. Проблема, я думаю, еще и в том, что должна быть своя ответственность», — рассуждает художник.
Себя самого Берзиньш, впрочем, не видит ни среди представителей «классики», ни в авангарде.
«Что означает современное искусство и почему я до сих пор немного на периферии? Потому что я все же художник, который очень сильно оперирует эстетическими качествами, а в современном искусстве — переход от формы к выходам за разные границы восприятия того, что есть искусство. [...] Дело в том, что художник — носитель свободы. [...] художник делает жест, общественность это сначала не принимает, но шаг вперед уже сделан. И со временем это свободное место обживается. [...] Искусство не для того, чтобы было приятно. [...] У искусства совсем другие задачи (вообще вопрос — какие задачи у искусства? Это все очень индивидуально). Но для меня лично искусство — это способ вызвать эмпатию», — признается Берзиньш.
Отвечая на вопросы радиослушателей, художник достаточно высоко оценил деятельность скандального российского акциониста Петра Павленского.
«В России есть два похожих художника — [Олег] Кулик и Павленский. Кулик, я считаю, абсолютно неинтересен. А у Павленского довольно серьезный контекст.
С одной стороны, он никакой не псих, но с другой — он довольно жертвенная и спорная фигура. Я не могу сказать однозначно — нравится [он мне] или не нравится. Я бы даже сказал — это не то, что вызвало бы во мне какие-то позитивные эмоции. Но то, что он делает — это очень меткие метафоры. Чтобы понять весь контекст с Лубянкой, надо знать предысторию. Там все довольно непросто. [...] Это не просто хулиганство. В его действиях есть очень емкие посылы», — убежден Берзиньш.
Возвращаясь к теме Латвии, художник не стал скрывать раздражения от показного патриотизма, который, по его мнению, становится здесь все популярнее. Свой собственный патриотизм он видит иначе.
«Я вообще я в последний раз за границей Латвии был в 1991 году, когда у меня была операция на сердце. Но, я думаю, буду с этим справляться. Не тянет ли туда? Тянет, хотя тут, опять-таки, проблемы со здоровьем. Но я думаю, что с этим сейчас будет уже легче справиться. Я думаю первый шаг сделать. В любом случае, то, что ты находишься здесь — это какая-то сопричастность к судьбе этой страны. [...] Но
меня просто бесит весь этот патриотизм, который я вокруг слышу. Потому что он настолько надуманный и противоестественный. Истинный патриотизм просит намного большего»,
— заключил Берзиньш.
Более подробное интервью с А.Берзиньшем слушайте в подкасте выпуска программы.
