«Больше всего погибает в терактах самих же мусульман. У нас ведь свой, европоцентричный взгляд. Мы не знаем, как исламские террористы убивают в Африке своих противников, как они убивают друг друга в исламских странах – Ираке, той же Сирии... Страдают сами мусульмане. Поняв это – мы поймем, что ислам – это огромная община, где есть радикальные течения, которые сегодня крайне популярны.
И это течение убивает своих соплеменников, таких же мусульман».
Это одна история, говорит Эрлих. А вторая – то, что, конечно, без влияния Европы и западного мира не обошлось.
«Разумеется, я считаю, что США пришли на Ближний Восток, совершенно не понимая тонкостей и нюансов. Это мое глубокое убеждение! Я как раз работал журналистом тогда, был в Ираке перед всей этой войной. Мы были и до войны в Багдаде, и во время войны – и понимали, что туда американцы пришли с некой идеологической установкой, в которой не было никакой практики.
А с точки зрения практики – Саддам Хусейн соглашался сотрудничать с американцами, открыл [для инспекторов МАГАТЭ] все лаборатории, все заводы, он дал понять: ребята, я готов выполнять все ваши требования, – утверждает Эрлих. – Мы ездили за этими комиссиями. Мы смотрели вместе с ними. Нам давали интервью все высшие чины Ирака.
Все они понимали: не дай бог, война – они тогда пропадут, и лучше сейчас постараться пойти на сотрудничество с американской администрацией.
А американская администрация шла в Ирак под флагом борьбы за демократию. Не понимая, что Ближний Восток устроен на совершенно других принципах.
И они пришли с этой демократией туда – а сегодня мы получили ИГИЛ».
Другое дело, признал Эрлих, что и без американской администрации, без этого поведения слона в посудной лавке исламистские террористы уже вовсю набирали силу, и терроризм уже тогда был актуален, так что американцы его рост просто ускорили. Но и без этого терроризм «давно уже стоял на повестке дня, и не замечать его было просто глупо», заявил журналист. Диктатуры Хусейна и Каддафи скорее выполняли роль сдерживающего его фактора.
«Нет в современном мире единой (единственно верной) формы правления – и мир это, кажется, сегодня начал понимать! Западная демократия не работает на Ближнем Востоке. А ближневосточные модели не работают, например, в Азии. Азиатская модель неприменима к Канаде и Америке. Мир многообразен! Я надеюсь, политики наконец, посмотрев на Брюссель и на Францию, на трупы европейцев, начнут понимать, что в мире существует многообразие, и с этим надо считаться.
Люди действительно... Долой политкорректность! Страны действительно находятся на разных уровнях развития и на разных ментальных уровнях.
То, за что сегодня в Саудовской Аравии отрубают головы женщинам, в Европе – давно уже данность, последних лет 150.
И с Саудовской Аравией разговаривать на равных – странно звучит: ты разговариваешь как с равным с саудовским королем, а там на улице женщинам головы рубят.
Хотите разбираться в этом мире – давайте уберем шоры. Политкорректность – это шоры! Политкорректность диктует серьезные ограничения и очень серьезную идеологию. И тогда мы сразу начинаем жить в рамках шор», – призвал Эрлих, который уже полтора года работает в Латвии и подметил ее заметные отличия от толерантной Западной Европы.
По его словам, общество в Латвии все еще «находится на серьезном расстоянии» от западноевропейского. Как и в других странах восточноевропейского блока, длительное время находившихся под советским влиянием.
«Это Европа, которая развивалась по другим историческим законам. Это разные общества! В рамках Евросоюза живут разные общества, и те же законы о партнерских отношениях, которые давно уже существуют во Франции и Голландии, здесь в Латвии пока неприменимы, потому что общество встает против них. Это один континент – но, согласитесь, все-таки разные общества. Поэтому нужно разделять.
В Латвии нет угрозы исламского терроризма – и даст бог, ее и не будет».
Чего нельзя сказать об угрозе со стороны России, которая пугает европейцев своей непредсказуемостью.
«В любой политике ты должен прежде всего понимать [перспективы], просчитать на будущее. Никто не мог просчитать Крым или ввод войск в Сирию, как потом и вывод их из нее. Проблема России и проблема соседей России – в ее непредсказуемости. Пока ты не понимаешь, что может сделать огромная, великая страна – ты постоянно ее опасаешься. А просчитать ты не можешь. Не могут просчитать даже внутри страны ее собственные политики.
Каждый раз страна и власти этой страны удивляют. И потому в Латвии есть, безусловно, опасения: какой завтра сюрприз преподнесет Россия, - считает Эрлих. – Латвия – маленькая страна, и она свои страхи, безусловно, пестует. Потому что у нее есть исторический опыт. Адекватно или неадекватно [их так пестовать] – не знаю, мы ведь многие вещи не могли предсказать, а теперь они на наших глазах случились. Я бы сказал – посмотрим, что покажет будущее. Однозначного ответа здесь нет».
